Алан воспользовался переменой в настроении Монтано и напомнил ему, что греки были лучшими мореходами своего времени и почти все средиземноморские порты, в которых ему довелось побывать, были основаны именно греками. Они были открывателями и исследователями новых земель – Колумбами и Веспуччп своей эпохи.
Анджела процитировала ему слова Перикла, обращенные к афинянам:
– «Мы заставили море и сушу служить дорогой нашего дерзания и повсюду оставили несокрушимые памятники сотворенного нами добра и зла».
– Хорошо сказано! – сдался Монтано. – Ты мне это напиши, когда мы устроим привал. – И грустно добавил: – Самая подходящая надпись для могильной плиты нынешнего морехода.
Некоторое время они шли молча. Затем Алан сказал Анджеле:
– Да, ты права. Люди, не знающие греческого языка, теряют очень многое, и все же у большинства нет никакой надежды его выучить.
– Это судьба, – ответила она. – Тут уж ничем не поможешь.
Вдруг Алан даже замедлил шаг, потрясенный неожиданной мыслью. Так просто, и все же никто не попробовал…
– Ничем? – переспросил он. – А что, если…
– Ну?
– Твой дядя Альд посвятил свою жизнь тому, чтобы печатать произведения греческих авторов. Быть может, мое призвание в том… чтобы переводить их.
– На латынь? Но ведь уже…
– Нет-нет! На английский.
– Английский?!
Удивление девушки было столь нелестным, что национальная гордость Алана возмутилась.
– Ну и что? – воскликнул он. – Чем английский хуже других языков? У нас есть и свой великий поэт – Чосер…
– Ты прав, – перебила она. – Извини меня. Это само собой разумеется. Быть гуманистом – вовсе не значит отгораживаться греческим и латынью от всего остального. Мы должны развивать и наши собственные языки. Мы должны идти вперед, а не жить в прошлом.
И Алан, поднимаясь по склонам, заросшим лиловым и оранжевым шалфеем, думал теперь только о своей новой мечте.
К полудню они увидели деревню на противоположном берегу реки, слишком глубокой, чтобы ее можно было перейти вброд. Не было ни лодки, ни парома, и они перебрались через реку местным способом – на надутых бурдюках, стараясь поменьше промокнуть.
На мелководье у деревни женщины стирали одежду, пользуясь вместо мыла печной золой. К Милошу подошло несколько мужчин, и, поговорив с ними, он с тревогой обернулся к своим спутникам.
– Они нас накормят, – сказал он, – но долго здесь оставаться нельзя.
– Почему? – спросил Монтано.
– Говорят, неподалеку бродят турки, а нам с ними встречаться ни к чему.
