Тут я сник, вспомнив о беременности супруга. Дети! Раньше я не хотел детей, а сейчас эта мысль меня почему-то стала греть. Как бы я хотел, чтобы мой омега брюнетистый родил мне сыновей. Хотя бы парочку. Но мечты-мечты…
Между тем доктор подошел ближе, склонился надо мной, расширил глаз, проверил зрачок, пощупал пульс. После чего поинтересовался:
— Как вы себя чувствуете? — я прислушался к себе. Как ни странно, но сейчас не было той тошноты, головокружение было только легким, терпимым.
— Хорошо, — признался я, чем вызвал недоумение в глазах врача. Странный он. Что его так удивило. И тут от его следующего вопроса я едва не взорвался.
— Как давно вы принимаете наркотики, — в первую минуту я не мог понять, что он вообще спрашивает. И с чего он вообще эту чушь взял, но так ни до чего и не додумавшись, все же решил спросить:
— О каких наркотиках речь? Я сроду их не принимал и не признавал, — вот теперь я ввел в ступор мужчину. Он даже присел на стульчик, стоящий около кровати.
— Что значит не принимаете? Ваш организм полностью отравлен наркотическим средством, от которого вам и стало плохо, — так, кажется у нас сейчас разговор слепого с глухонемым. Мы явно говорим на разных языках. Я попытался ему еще раз объяснить, что ни о каких наркотиках не имею ни малейшего представления.
Мы оба распалялись все больше и больше. Доктор пытался доказать, что взятые у меня анализы явно показывали наличие препаратов, только пока неизвестного содержания, поэтому и решил уточнить у меня, чтобы знать, чем и как выводить. Потому что не все лекарства могут между собой взаимодействовать. И его раздражало то, что я пытался доказать свою непричастность ко всякого рода наркотическим средствам. Теперь мы уже оба просто орали. Нас, наверное, было слышно далеко за пределами больницы.
Неизвестно к чему бы привел нас наш спор, если бы дверь в мою одноместную палату не открылась, и не вошел отец. Он посмотрел на меня, пылающего праведным гневом от того абсурда, который нес врач, потом на него, смотрящего на меня очень уж подозрительно, и только после этого произнес:
— Здравствуйте. Мой сын прав, никаких наркотиков по собственному желанию он не принимал. Его несколько месяцев периодически травили без его на то ведома. И спас его, как ни странно… — тут он замолчал, оборачиваясь. В дверях стоял тот самый брюнет и мило улыбался.
* * *
Мирт.
«Иногда, и на старуху бывает проруха, чуть не прокололся и не раскрыл все карты», — подумал я. Нет, пока еще рано этому засранцу, будь он трижды моим сыном, давать козыри в руки, пусть помучается, поумнеет, начнет ценить то, что ему преподносит жизнь. А потому решил его еще помучить, так сказать, в воспитательных целях. Да и понимал, что Алан не готов к раскрытию его секрета. Не буду портить мальчику его выход на бис в будущем.
