Набрав номер, стал ждать. Трубку снял отец.
— Привет, отец, — начал я, не давая ему слова сказать. — У меня для тебя отличная новость. Алан обр… забеременел, так что… — договорить мне он не дал.
— Сын, я поздравляю вас, очень рад. От всей души рад, правда, — странный он. Я-то тут при чем. Меня с чем он поздравляет? Мне этот ребенок, как козе баян. Будет и будет, ну и ладно. Говорить этого, правда, не стал, но только попросил:
— Отец, ты можешь забрать его к себе? Я не хочу видеть его больше в своем доме. Он и так страшен, как смертный грех, а когда начнет толстеть, станет вообще безобразным. Ты хочешь, чтобы меня воротило каждый день? — вот тут-то и полился поток брани о моем сволочизме, бесчувственности, безответственности. Я узнал о себе много нового. Но в конце все же услышал то, ради чего, собственно, и звонил.
— Естественно, мы заберем Алана к себе. Вот только… — тут он на минуту замолчал, а я даже успел испугаться, что отец сейчас выдаст чего-нибудь по поводу ограничения моих денежных средств, но он меня в очередной раз удивил. — Смотри, мой дорогой сын, чтобы тебе потом локти не пришлось кусать и выть от содеянного.
Он что, умом тронулся? С какой радости мне локти себе кусать? Из-за этого замухрышки? Это смешно. Но, пусть говорит, что хочет. Мне главное, чтобы он забрал этого к себе, а остальное неважно.
Едва дождавшись утра, я снова поднялся к Алану, пока он не уехал на свою работу, чтобы сообщить ему радостную, во всяком случае для меня, новость.
— Раз мне удалось тебя обрюхатить, то думаю, больше нет смысла держать тебя здесь, — Алан вытаращился на меня, как на восьмое чудо света. — Я созвонился с отцом, и с сегодняшнего дня ты переезжаешь к нему. Я не хочу тебя больше ни видеть, ни слышать.
В спешке и со злостью он стал собирать свои вещи. Но все равно не удержался от ехидства и поинтересовался:
— Я так понимаю, что оповещать тебя о рождении ребенка, смысла нет? — молодец мальчик, все схватывает на лету. Потому и ответить ему я постарался в том же тоне:
— Хоть в чем-то сообразительный, — ага, я все-таки его разозлил. Но вспышка злости была мимолетной. Он тут же смог успокоиться и взять себя в руки. Вот же… Теперь эта его реакция разозлила меня. Поэтому, злой, как тысяча чертей, я вышел из комнаты, и уже после просто наблюдал за его отъездом и радовался избавлению от ненавистного мужа.
Стоило ему уехать, как я вздохнул с облегчением. И постарался выбросить его из головы. Пару дней наслаждался покоем и тишиной. Рик во всем старался угодить, как-то странно по-щенячьи и по-волчьи заглядывая в глаза. Так и хотелось спросить, чего же он хочет. Но спрашивать ничего не пришлось. Спустя три дня он сам начал разговор, который меня удивил и разозлил:
