Колька на этой станции никогда не был, не сложилось как-то. Да, собственно, он по этому поводу не сильно и переживал, ему хотелось только одного – выбраться на поверхность, и по возможности, в ближайшее время больше не спускаться сюда, под землю. Он не знал, что и где случилось с Германом, но теперь прекрасно его понимал.
– Синяя ветка – вообще такая, невеселая, – заметил Пал Палыч, направившись к крутой лестнице, которая вела к выходу. – Неяркая, я бы сказал.
– Зато со статуями. – Колька показал на бронзовое изваяние старика с бородой, вероятнее всего – партизана, который стоял лицом к выходу.
– Герои войны, – подтвердил оперативник. – Никто не забыт, ничто не забыто.
В этот момент бронзовый старик повернул голову, уставившись немигающими металлическими глазами на Кольку.
– Вы сумели уйти в этот раз, но в следующий – не рассчитывайте на подобное, – раздался под сводами станции гулкий голос. – Если я еще раз застану вас в моих владениях, вне того, что вы называете линиями, – я заберу вас себе без всяких договоров.
Губы статуи не двигались, но взгляд ее был настолько живой, настолько настоящий, что тут Колька, еще секунду назад уверенный в том, что ничего страшнее минувшей ночи он уже в своей жизни не увидит, судорожно дернулся и застыл на месте.
Видимо, заметив это, статуя разразилась хохотом, к ней присоединилась стоящая рядом бронзовая девушка, а после – целая скульптурная группа, нависавшая над входом в станцию.
Гулкое эхо заполнило пространство, Кольке показалось, что сейчас его голова взорвется – от шума, от страха, от этой бесконечной ночи в темноте.
– У меня дед воевал! – заорал он в голос. – Не имеете права!
И парень припустил по одной из винтовых лестниц, стремясь скорее добраться до дверей, ведущих прочь из этого царства темноты и ламп дневного освещения, да так резво, что Пал Палыч его еле догнал.
Колька бился в запертые двери с сопением и всхлипами, напоминая птицу, колотящуюся о закрытое окно.
– Успокойся, – потряс Пал Палыч парня за плечо. – Уже все кончилось. Все – кончилось.
И впрямь – на станции царила тишина, которую вдруг прорезал сонный голос.
– Граждане, а вы что тут делаете?
К напарникам подходил растрепанный и расхристанный полицейский, моргающий заспанными глазами, и которого, как видно, они разбудили.
– Свои, – немедленно показал ему удостоверение Пал Палыч. – Кое-какую доследственную проверку проводили.
– Какая проверка? – потер глаза кулаком полицейский. – Ночью?
