– А Титыч? – влез в разговор Колька. – Он же вроде сам помер?
– Не верю я в это, тетя Паша, – сморщился Ровнин так, будто гнилой орех раскусил. Вопрос парня он пропустил мимо ушей. – Судьба, фатум… А что до того, что мы все преставимся не в своей постели – ну так у нас и работа такая. Но в долю, в предназначение – не верю, извини.
– Это твое право, – с готовностью подтвердила уборщица. – А идти с вами – его. В предыдущие разы сотрудники тоже доброй волей ходили. При Глебе Ивановиче чуть даже не подрались за право его сопровождать.
– Без пятнадцати двенадцать, Николай, – сдался Ровнин. – И еще – оружие не берите. Я слышал, что Хозяин метро этого не любит.
– Верно слышал, – подтвердила тетя Паша. – А как выберетесь оттуда – сюда приходите, у меня пара поллитровочек «казенки» припасена. Вам оно не лишнее будет.
Южный вестибюль станции «Красные ворота» напомнил Кольке ракушку. Он минуты три глазел на него, пытаясь понять, что вкладывал скульптор в это творение, и не был ли этот ваятель дедом нынешних авангардистов. Если да – то это многое объясняло, в этом случае он ничего в него не вкладывал. Ну, может, только личные средства в покупку тяжелых наркотиков, перед тем как творить начать.
– Это схематичное изображение тоннеля, – пояснил ему незаметно подошедший Ровнин. – Творили в тридцатых, тогда абстракционизма не было, а царил исключительно реализм. Так сказать – что на витрине, то и в магазине. Паша не пришел еще?
– Не видел. – Колька еще раз глянул на станционное украшение – ну да, тоннель. А поди догадайся!
– Вон он идет. – Ровнин убрал в карман портсигар, который было достал. – Паш, ну ты где пропал?
– Нигде я не пропал – Пал Палыч глянул на часы. – До полуночи еще времени вагон.
– А помолчать с суровыми лицами? – Ровнин мягко улыбнулся. – А обменяться понимающими взглядами? А с легкой грустью глянуть на звездное небо?
Из дверей метро выпорхнула стайка длинноногих девушек в коротких юбках. Они со смехом и гвалтом пропорхнули мимо трех сотрудников отдела, и скрылись в теплой московской ночи, оставив после себя запах духов и ощущения нереализованных возможностей.
– Эх! – Пал Палыч глянул им вслед и повертел в воздухе пальцами, как бы говоря: «Где мои двадцать лет?». – Коль, может – ну его? Шел бы ты за ними, по твоему возрасту тебе плясать до утра полагается и одну из этих красавиц сначала нежно в танце за попу трогать, а после к сожительству склонять. Охота тебе была с нами по метро лазать?
