Еще она исчезала, и от этого было не легче. И от того, как это происходило, внезапно и ровно когда Ксюхина помощь во как нужна — чтобы затащить на седьмой этаж негабаритное зеркало, в четыре руки приготовить свою часть пайки для универовского фестиваля или просто подставить жилетку, потому что Саша тоже не железная. И от того, что происходило в Ксюхино отсутствие — от бесконечных звонков, от стуков в дверь, от каких-то стремных подружек невероятной внешности и возраста, от левых сопляков, разок даже от вполне себе дедка в сиреневом шлафроке, или как уже это называется, при шляпе, трости и перстне того же цвета, что ломился в дверь, взыскуя Ксении Вольдемаровны — надо будет дядю Володю при случае анклом Вольдемаром назвать, а то и Волдемором (на самом деле не надо, конечно). И особенно от того, как и когда Ксюха возвращалась: неизбежно, масштабно и в самый неподходящий момент, который растягивался во времени и в неподходящести изумительно релятивистским способом.
Как теперь, например, — через неделю после исчезновения, через три дня после последнего ответа — для протокола: «Сашк прости не сейчас», почти без смайлов — и ровно на третьем часу Сашиного погружения в курсовую по Ruby on Rails, сдать которую по-хорошему надо было позавчера, а последний срок — послезавтра. Ксюха обрушилась, вся потрепанная и потертая до воздушности, внезапно ненакрашенная, зато в незнакомых духах, счастливая до голубых соплей и гиперактивная, как всегда на старте отношений.
Сашк, кричала она, он такой, такой, шептала она, и друзья такие же, добавляла она, немедленно, сейчас же знакомимся, пела она, пошли же, пошли, твердила она, вытанцовывая вокруг, и пыталась впрямь поднять Сашу то за плечи, то за локти и утащить к таким друзьям на такую базу, где такие шашлыки, веселье и счастье такими толстыми ломтями.
Саша сперва терпела, потом вызверилась — да так, что Ксюха поспешно отсела и сделала виноватую рожу, — а потом подумала: а какого черта, собственно? Курсовая почти готова — ну как почти, начать да кончить, и последнее слово ключевое, и надо хотя бы возможности для этого создавать, да и Гошку чем-нибудь затереть не мешало бы, а то так и буду жить прошлогодними охами и ненужными вздохами. Попробуем, решила она, — не кончанья ради, конечно, а просто чтобы отвлечься и попробовать, как Ксюха говорит, пожить полной жизнью пару дней.
Добила строку — в основном, чтобы выдержать характер, — и пошла собираться. В том же выдержи-характер-стайл: внимательно выслушать Ксюхины вопли — вот-вот это возьми, тебе идет, — отложить, взять свитер потемнее и погрубее, выслушать возмущенные вопли, положить в рюкзак, и так пока Ксюха не заткнется (на самом деле нет: она не заткнется, пока не уснет).
