— Я привык к смертям. В день иной раз по нескольку трупов разбирать приходится.
— Неужели у нас так много убивают? — ужаснулась Маша.
Павел поспешил ее успокоить:
— Я же сказал: иной раз. К тому же это делают не безжалостные, вооруженные с ног до головы бандиты-отморозки, а обычные люди, вот такие, какие вокруг нас. Убивают друг друга кухонными ножами в пьяных ссорах, душат подушками в порыве ревности, травят, морят голодом престарелых родителей, чтобы поскорее завладеть жилплощадью…
— Это еще страшнее. — Маша искренне вздохнула. — Значит, гибель Алешковского не будет расследоваться?
— Он себя убил сам.
— Сам. Вы отдадите мне тетрадь?
— Я хочу ее дочитать.
— Ладно. Тогда я пойду. Мне пора.
— Маша, вы замужем? — неожиданно для себя спросил Павел. Он даже удивился, что спросил это.
Маша опять улыбнулась:
— Пока нет. А что?
— Давайте с вами завтра увидимся? У вас же выходной.
— Хорошо.
— Завтра в двенадцать вас устроит? Здесь же?
— Устроит.
Павел посмотрел, как она быстро, упруго шагая, пошла по аллее к остановке. Ловко он ее подцепил на крючок. Может, удастся даже затащить в постель. Она девушка видная, стройные ноги, упругая попка.
Вздохнув, он тоже поднялся и пошел прочь из парка. По дороге к дому (его холостяцкая квартира располагалась в пятиэтажке сразу за парком) предстояло зайти в супермаркет, купить на вечер пакет макарон и банку тушенки — скромный ужин отпускника. Павлу было тридцать пять лет, и он не раз уже подумывал о необходимости заканчивать с холостяцкой жизнью, но пока, к сожалению (или слава богу!), не получалось.
✽ ✽ ✽
Макароны кипели в кастрюле, тушенка вперемешку с рубленым луком, источая ароматы, шипела на сковороде. Сегодня вечером по телевизору собирались гнать классный фильм, и Павел хотел записать его на флешку для личной видеотеки. Включив компьютер на пробную запись, Павел пошел ужинать. Как раз шли «Новости», и диктор, отчаянно картавя и ошибаясь, читал информацию о выборах мэра областного центра в малолюдной области на границе с Украиной. Там было два явных кандидата на победу, и у обоих шансы шли пятьдесят на пятьдесят.
Павел мало интересовался политикой, иногда только наполнялся обидой, когда страну в очередной раз пытались охаять заокеанские «друзья» или бывшие «братья» по СНГ, потому особо не вслушивался, что там в мире творилось. Ел, запивая варево крепким чаем, и представлял, как «отбарабанит» симпатичную медсестру. Была бы она слабой на передок, уже бы завтра с успехом «порол» ее на своем родном скрипучем диване — «станке», как его называл Килькин — «мастер-станочник».
