— Так вот, Наталья Захаровна, разговор будет не с Игорем, а с вами. Ваш Игорь показал себя человеком безответственным и легкомысленным. Такой дал сбой на экзаменационном старте. И это кандидат на золотую медаль! Нет, он обычный середнячок. Тему-то выбрал самую легкую. И написал не намного лучше Рюмахина. Конечно, свою пятерку он получил. Но с натяжкой. Неужели на физике и математике он не покажет себя? Что с ним? А это, Наталья Захаровна, вам лучше знать!
Игорь больше всего боялся, что вот сейчас мать заплачет, начнет рассказывать об отце, своем сиротстве жены и матери. Но она молчала. Спокойная, невозмутимая, она стояла, держа в руках ведра. Она забыла о них, и лишь вода, изредка выплескивавшаяся на пол через край ведра, выдавала ее волнение.
— Вы уж извините, Егор Васильевич, что обеспокоили вас.
И больше ни слова не сказала. И молча проводила его на крыльцо. Только после того, как Егор Васильевич скрылся за воротами и миновал переулок, она проговорила тихо:
— Ну, говори, что надумал?
Он все рассказал. Она слушала его и не верила.
— Так, значит, не поедешь учиться? Мне хочешь помочь? На стройку пойти? Так, так. — И, не сдержавшись, крикнула: — Да знай я раньше, что ты трактористом станешь, иль тянула бы тебя до последнего класса? Выходит, дерюгу шелком вышивала. Вот уж спасибо так спасибо. Не велика твоя должность! — Мать горестно замолчала. — Одно дело замесуха — раз, раз и готово тесто, а другое — хлеб печь, с вечера квашню готовь. На все свое время требуется. А десять лет тракториста готовить — тратить время зря. Э, да, видно, то, что простой женщине понятно, то вам, ученым да образованным, колом не втемяшить.
— Мама, ты пойми меня.
— А ты сам себя понимаешь? Ну, хорошо, не хочешь дальше учиться. Ну, хочешь мне помочь, на работу идти. Согласна. Пусть будет так. Но только скажи теперь, как же ты думаешь мне помочь? С каких рублей? Ну, отвечай, что молчишь?
Игорь подошел к матери, сказал, боясь взглянуть ей в глаза:
— Ты меня прости, что я с тобой не посоветовался.
— Ладно, спросил, не спросил, как уразумел. Только я тебя не об этом спрашиваю. Как думаешь помочь мне? И на какие шиши сам будешь жить?
— Трактористом буду на стройке, я же сказал.
— И что же ты заработаешь?
— Восемьдесят рублей, мама! Я точно узнал.
— Ну, пусть восемьдесят. Себя прокормишь, а нам что останется? Выходит, все равно — работать ты будешь или учиться в институте.
— Я все до копейки буду приносить. Простая математика.
