Подлунное Княжество | страница 9
Как говорилось раньше, Ратибор с некоторых времён привлек особое внимание наставника. Сиггурд заметил, что в свободное время юноша куда-то исчезает. Спускает полученную из княжеской казны стипендию на продажных девок, сопляк, подумалось северянину. Вылазки Ратибора отличались регулярностью, случались часто. На такое количество развлечений хватило бы монет не у каждого всадника. Значит дело в чём-то другом.
Не мудрствуя лукаво, Сиггурд решил проследить маршрут курсанта. Конечной целью юноши оказалась хижина на окраине Красограда, где он задержался до ночной проверки в казарме. Всё выглядело странно, даже загадочно. Северянин этого не любил.
Дождавшись ухода Ратибора, Сиггурд без стука открыл дверь лачуги. В ноздри ударил аромат высушенных трав. В колеблющемся свете масляной плошки бурзумец разглядел склонившегося над толстой книгой седого длиннобородого старца…
У Всеведа с тех пор появился ещё один ученик, такой же упрямый как Ратибор, но не менее жадный до знания. Волхв был доволен. Не зря он доказывал на синклите чародеев, что этот Мир ни настолько уж и безнадёжен.
Разговоры со стариком вызвали целую бурю в душе Сиггурда. Неужто дожив до седых висков, остался он, по словам чародея, глупым младенцем? Неужто сила не только в оружии? Неужто человек больше похож на зверя без давно забытых гуманизма и терпимости? Всевед говорил именно это.
На слово бы северянин ему не поверил. Мало ли что болтает свихнувшийся от чтения старец. Однако чародей пересказывал саги Варга — Потрошителя. Открылось бурзумцу то, чего не замечал раньше. Из-за чего обречены были боги на гибель? Из-за убийства! Из-за пьяной ссоры! Варг пел о Торе — Воителе, о Тюре — мира не ведавшем. Но отцом-то богов был мудрый Один. Любимцем Валгаллы — светлый Бальдр. Дёрнул же коварный Локи в памятную ночь войти в хижину.
Сиггурд не привык к долгим сомнениям. Неделю присматривался к курсантам. Затем сократил для Ратибора, Крона, Малка и ещё десятка будущих всадников время военной подготовки.
— Перед этими — он указал ошалевшим книжникам на строй курсантов, — бисер метать нечего. А эти, — северянин повернулся к тринадцати избранникам, — чтобы не меньше вашего знали. Лично проверять буду.
Слово бурзумец сдержал. Ратибор мог забыть об отбое, пока не показывал наставнику очередное стихотворение. Крон, кряхтя, потирал бока при упоминании гуманизма. Остальные решили судьбу не испытывать и бойко пересказывали Сиггурду всё услышанное на занятиях у книжников.