И она оставила его там.
— Отец к нам не присоединится, — сказала Печаль Шарону, поравнявшись с ним в коридоре. — И я передумала. Найдите клерка, пусть бумаги будут готовы к нашему возвращению. Покончим с этим.
Она оставила его и Иррис смотреть ей вслед, пока она шла из дверей замка к ожидающей карете.
Путь из столицы Истевар к мосту в Северных болотах занял около четырех часов, Печаль терпела дорогу. Иррис читала рядом с ней, Шарон напротив нее листал бумаги, его ноги были накрыты покрывалом, несмотря на жару.
Печаль молчала, даже когда они сменили карту, она сжимала губы, пальцы постукивали по бедру, пока она не села на место и не подумала об отце еще немного. Температура не помогала ее настроению. К полудню под высоким солнцем на мосту будет невыносимо. Все следы вчерашнего дождя пропали, земля жадно впитала их, оставив мир таким, каким он был до этого.
Печаль придвинулась к окну и отодвинула шторку, надеясь впустить ветер в душную карету. Не вышло, она посмотрела на Шарона и, убедившись, что он поглощен работой, выглянула в окно. Дома, которые они миновали, казались заброшенными, хотя она знала, что это не так. Они были неухоженными, облетала краска, не хватало местами черепицы на крышах. В садах росли сорняки, удушая, горшки старых растений торчали из земли, а лозы без помех оплетали бока домов.
Храмы были еще печальнее, золотая краска, что когда-то блестела, померкла и облетела, колонны крошились до пыли под беспощадным солнцем. Раннонцы не были религиозными после падения монархии, но всегда посещали храмы на выходных и личных праздниках, как рассказывала ей бабушка. Но теперь благодарить было не за что. Праздновать было нечего. Свадьбы и похороны проходили тихо и быстро в домах.
А сами раннонцы…
Бабушка рассказывала ей, что толпы раньше ходили по этим дорогам посреди зимы и лета на фестивалях, даже во время войны. Были музыка и песни, горячее вино и холодное пиво. Люди открыто целовались и громко смеялись.
Сегодня людей было мало, они молчали. Они были худыми, кости торчали над воротниками и на щеках. Они стояли неподвижно под солнцем, словно оно не могло их сжечь или согреть, смотрели на процессию карет с пустыми лицами. Их одежда была выцветшей, черное стало угольным, Печаль посмотрела на свое платье, свежевыкрашенное в полночно-черный. На туниках людей не было вышивки, на их ушах или шеях не было оникса или гематита. Они выдерживали взгляд Печали, не приветствуя, не реагируя. Ей было не по себе. Она пыталась вспомнить прошлый год. Было так же?
