А в чем, собственно, грех?
Совесть моя чиста поневоле: мое либидо дремлет в присутствии моей невестки.
Воспринимаю ее не самолично, а как жену моего сына и мать моих внуков. Но и на внука смотрю отчужденно, со стороны — год назад на Аляске я подпал под его ангельские чары, а теперь с любопытством и опаской гляжу на эту вполне цельную личность с нелегким характером и поражаюсь, что он все еще ходит под себя и сосет соску. Но это вина его родителей — им все некогда приучить его к горшку: летом у них по горло работы в Ситке, зимой они путешествуют с Лео в рюкзаке за спиной. Наша нынешняя поездка — пустяк по сравнению с их прошлогодней в Австралию и Новую Зеландию, от которой всячески их отговаривал.
А соску, без которой и пяти минут не может прожить, он сам швырнул, когда мы со скалы глядели в проем природной арки. Слов нет, зрелище захватывающее. И Лео, единственный, нашел соответствующий жест и слова: «Бай-бай, соска!» — выкрикнул он и метнул ее в пропасть. А потом канючил новую, выводя нас из себя.
Самое трудное — удержаться на высоте собственного поступка.
Знаю по себе.
Все родственные функции по отношению к невестке и внуку я выполняю отменно, учитывая расстояние между Аляской и Нью-Йорком: от регулярных писем-звонков и слишком, может быть, страстных поцелуев при встрече до объемных посылок дважды в год, что избавляет семью моего сына от затрат на детские шмотки, да и им с невесткой тоже перепадает. В Нью-Йорке на распродажах можно купить все вдвое-втрое дешевле, чем в Ситке, где на весь город один светофор и ни одного универмага. Вот почему моя невестка делает стойку у каждого торгового молла, а я терпеть их не могу: безликая американа, задержка на час-два. Пока она рыщет по магазинам, я наедине с умным, трудным, невозможным Лео.
— Каждый из вас несет по человечку, — шутит встречный парень, имея в виду Лео у меня в рюкзаке за спиной и неизвестно кого в животе моей невестки.
— Что делать, когда он проснется? — кричу ей вдогонку.
— Дай ему грудь.
Едва продрав глаза, Лео начинает качать права, чувствуя мою слабину. Формально я восполняю отсутствие горячей родственной любви к невестке и даже внуку. А если я вообще безлюбый?
Когда-то, в начале жизни, я обвально влюбился, и хоть были, понятно, у меня потом увлечения, но все какие-то однобокие, без особых волнений. Именно поэтому, наверное, жена ни к кому из моих пассий, зная об их существовании (с моих же слов), не ревнует. Впрочем, им самим нужно от меня только то, что мне нужно от них, ни о какой любви и речи нет. «Какая там любовь, когда есть секс!» — циничная, но точная формула. Было, правда, одно исключение — переживаю до сих пор. Так мне тогда и сказала: «Ты — урод. Твоя любовь к жене выела все чувства, оставив остальным одно только любопытство. И даже твоя похоть на самом деле — любопытство».
