— За что? — спрашиваю я у морененавистницы.
— Мы живем у маяка в Портленде. Море с утра до вечера. Знаешь, как надоедает. Особенно в прибой — такой грохот стоит.
Мы с ней шли вровень, она держала за рога свое вело, а я бережно нес свой пластиковый мешок, предвкушая удивление моей вечной спутницы. Поравнялись с боковой тропой, которая шла через болота.
— Свернем? — предложила девица. — И где-нибудь там съедим твои сэндвичи. — И указала на мой пластик.
— Это не сэндвичи, — сказал я и показал ей грибы. К моему удивлению — ни толики удивления!
— Можно заняться чем-нибудь еще, — задумчиво говорит она. Истолковав образовавшуюся паузу по-своему:
— Не бойся. У меня есть кондом. Я всегда ношу с собой. С одиннадцати лет. На всякий случай. Еще до того, как начала трахаться. Мало ли что. Папа научил. Я — папина дочка.
— А сколько тебе сейчас?
— Пятнадцать.
— Как ты думаешь, сколько мне?
— Как папе: пятьдесят четыре. Только он большой и толстый.
— Бери выше.
— Год-два — какая разница?
Не стал уточнять, дабы не превысить ее возрастной ценз. Да и выгляжу я лет на десять моложе, а чувствую себя и вовсе сорокалетним, виагрой не пользуюсь, полагаясь на вдохновение, которое и есть либидо. Пятидесятники, думаю, предел ее представления о полноценном сексуальном партнере. Что для нее секс с кем попадя? Похоть? Физкультура? Чтобы прыщиков не было, как пишет классик?
— Ты любишь папу? — взыграло во мне любопытство на предмет инцеста.
— Нет — он меня. А я люблю брата. Джош. Ему семь. Я присутствовала при его рождении. Было так здорово… — И посыпались медицинские термины, я ничего не понял. — Мы здесь все вчетвером в трейлере. Ну, пошли.
Как от нее отвязаться? Попытался ее приструнить:
— Согласно американским законам, это уголовное преступление.
— Так никто же не узнает!
— Но мы с тобой будем знать.
— Ну и что? Это будет наша тайна. Мы поклянемся, что никому не расскажем.
— Да меня комары съедят! — прибег я к последнему доводу, чтобы отъе*аться от предложенной е*алки. — Здесь сплошные болота.
— Какие еще комары? Ты что, не обрызгался спреем? И потом ты же будешь двигаться — они тебя не тронут. Даже если один цапнет, так за жопу, а не за хер.
Заметив, что все еще колеблюсь:
— Или, хочешь, я тебя покрою.
— Чем?
— Собой. Лягу на тебя. Ничуть не хуже. Я больше тебя, ни один комар между нами не пролезет. Пошли скорее, — нетерпеливо сказала эта юная е*ака, хотя боковая тропа осталась позади.
Мы уже подходили к нашему кемпингу — вот и шлагбаум вдали.
