Князь Римской, собственно. Немецкой империи, мог сделаться из титулярного князя, — каким уже издавна сделался князь в России, — действительным, а не мнимым князем, приобретя каким-либо способом в пределах бывшей Германской империи герцогство, княжество, маркграфство или графство. Он становился в ряду владетельных особ, и для приема «имперских владетельных князей» были установлены при европейских дворах особые церемониалы.
Такими князьями из русских подданных, кроме Меншикова, были: генерал-фельдцейхмейстер, русский граф, Григорий Григорьевич Орлов, генерал-фельдмаршал, тоже русский граф, Григорий Александрович Потемкин, получивший от Екатерины II наименование Таврического, и генерал-фельдцейхмейстер, граф Платон Александрович Зубов. Все эти лица, хотя только сами по себе сделавшиеся богатыми, знатными и сильными, жили в такой блестящей обстановке, в которой проявлялись и утонченная изысканость запада, и грубая роскошь востока, так что они могли казаться уже не заурядными, хотя бы и очень высокими, сановниками, ею, пожалуй, владетельными князьями. Они, как равно и князь Меншиков. благодаря фавору, достигли такой высокой степени могущества, какой не достигали у нас ни прежде, ни после, ни прирожденные, ни жалованные русские князья.
Кроме упомянутых четырех князей из русских уроженцев, был еще в России один светлейший князь Римской империи, бывший молдаванский господарь, Дмитрий Константинович Кантемир. Род его пресекся в исходе XVIII столетия, а также с этим же достоинством, но без титула светлости, пришли в прошлом столетии в русское подданство: Радзивиллы, Любомирокие и Яблоновские. Добавим к этому, что в царствование Екатерины II был в России богатый грек Мавросни, пользовавшийся княжеским титулом, по пожалованию ему этого титула патриархом константинопольским.
Сверх этих князей, в русском подданстве состоят: князья Сайн-Витгенштейн-Берлебург; княжеский титул пожалован им королем прусским, и князья Вреде, по пожалованию им княжеского титула королем баварским. Пользуются также в России княжеским титулом представители родов, занимавших место молдавских господарей, как, например, Маврокордати и Кантакузены.
Таким образом, если сообразить все сделанные нами замечания о значении княжеского титула в России, то нельзя не признать, что лица эти вообще не только не представляют собой русской аристократии, в значении западноевропейской аристократии, — которой, кстати сказать, никогда у нас и не было, — но даже не составляли безусловно высшей служилой знати, за исключением немногих родов, имевших в разное время историческое значение и, большею частию, уже пресекшихся. Прочие же роды, хотя и отличенные княжеским титулом, оставались и ныне остаются в безызвестности и убожестве.
