– Поговорим, – соглашаюсь, – товарищ Ольховская (тьфу, чуть не ляпнул «Лазарева» не при своих), у вас есть что ему сказать?
– Есть, – отвечает Аня, – уж простите, товарищ как вас там, фамилии вашей не разглядела, поскольку вы свое удостоверение мне вверх ногами показали…
Вообще-то мент ксиву показал правильно. Но по психологии полезно – хоть чуть его внимание на себя переключить. Ну, и опустить малость и вежливо – ты для меня лишь третье безымянное лицо.
– Через час с четвертью мне надлежит быть у первого секретаря ЦК КПУ товарища Кириченко, – продолжает Аня, – в комнате администратора я видела телефон, номер секретариата ЦК известен. Позвоните и спросите. А затем я сама попрошу подойти к аппарату товарища Кириченко, который ждет меня по очень важному делу и наверняка захочет получить объяснения и от вас, и от вашего начальства. Он видел мои полномочия и может подтвердить мою личность. Надеюсь, вы не будете подозревать первого секретаря?
– И этих убери, чего им головы класть, если что, – добавляю я, – или пусть у дверей снаружи постоят, покараулят, пока беседовать будем. Ну что, опер, договорились мы, или война?
И разгибаю один из пальцев на руке с гранатой.
– Ты что, контуженый, майор? – шипит опер. – О людях подумай! Кончилась уже война.
– А это как товарищ из Москвы скажет, – киваю на Аню, – мне Звезду за четыреста лично убиенных мной фрицев дали, ты стольких жмуров в жизни не видел, опер.
И разгибаю второй палец. Держа руку так, чтобы Ане не видно, зачем в ее положении излишне нервничать, тут и так стресс. Зато менту видно очень хорошо.
– Черт с тобой, пошли, – отвечает он, – но когда разрулим, после ты мне лично за все ответишь!
Это зря он сказал. И взгляд его мне не понравился – так что, встав, взял я своей правой рукой за его левую и провернулся, как в танце. Сложно этот прием с одной руки делать, не уверен, что, например, у Вальки бы получилось. Зато в итоге – у мента локоть в потолок, ладонь вперед, а сам он на цыпочках семенит и лишь кряхтит, даже зыркнуть на меня зло не может, и это при том, что я его кисть лишь двумя пальцами держу. Милицейское самбо этих лет – «раз-два, и руки за спину» – больше на заломах основывалось, на принципе рычага, а это техника айкидо, где болевые в основе, чуть сильнее довернешь – и перелом. Ввалились мы такой толпой в комнату администратора, тут уже Валентину пришлось смершевские корочки показывать – вот вбито за войну уважение к этой конторе, которая тогда могла любого без суда… и не сообразил никто, что в мирное время СМЕРШ гражданских права не имеет тронуть. Телефонный справочник нашелся – и номер, конечно не того телефона, что на столе у первого, но в его приемной у секретаря. Лазарева менту показала, сама набрала, представилась и попросила переключить на Кириченко. А затем с ядом в голосе сказала, что не может быть у него в назначенное время, «так как ваша прокуратура сейчас пытается арестовать меня и моих друзей по совершенно непонятному обвинению и без всяких разъяснений». И поинтересовалась, не по его ли, товарища Кириченко, приказу это происходит – и если так, то разговаривайте с Москвой сами, там будут в курсе в самые ближайшие часы.
