– Знаешь, – прошептала я через некоторое время, прокрутив в голове список своих имен, – такая жизнь.
Но он уже не дождался моего ответа, и вскоре раздался храп.
Белые башни, зеленые крыши и совершенно неуместное знамя святого Георгия – англиканская церковь Святого Эндрю в Танжере была больше похожа на мавританскую крепость, захваченную крестоносцами, а не на непреклонный форпост империи. На сайте InterNations говорилось, что чаепитие после утренней службы – один из главных атрибутов жизни местных экспатов, неожиданный поворот для места, которое раньше считалось настоящим международным вертепом. Мы с да Сильвой вошли в церковь как раз в тот момент, когда викарий затянул «Он сойдет к нам с небес». Меня в детстве в церковь не водили, да Сильва вообще был католиком, но тем не менее мы опустились на колени и принялись послушно бормотать слова псалма. Само здание с прохладной колоннадой и резным мраморным алтарем, казалось, попало сюда из другого мира, но паству как будто бы пригнали со съемок костюмной драмы об Англии года этак 1953-го: краснолицые мужчины в темных костюмах и накрахмаленных рубашках, женщины в монашеских платьях, колготках и удобных сандалиях. Некоторые даже были в шляпках! На секунду я забыла, что мы находимся в Африке, но потом заметила крупную женщину в кафтане из иката цвета яркой фуксии и с короткими седыми волосами, в массивном серебряном колье и серьгах, которые сама она наверняка считала забавными.
Викарий и его жена за руку поздоровались с каждым из своей паствы и повели всех в приходской зал – небольшое, примыкающее к церкви помещение, обнесенное невысокой деревянной стеной. Викарий с женой встали за большим чаном с кофе, и да Сильва с трудом сдержал отвращение, когда женщина протянула ему дымящуюся чашку разбавленного «Нескафе» и бисквит «Рич ти» на блюдечке. Я сразу направилась к даме в колье, которая громогласно рассказывала о своих проблемах с водопроводом слегка напуганному парню в твидовой жилетке:
– И я говорю Хассану: ну это же просто невозможно! Четвертый раз за год! Да мы еще до лета все от холеры передохнем! – возмущалась она с сильным американским акцентом, но по мере повышения градуса эмоциональности по отношению к культурным особенностям марокканских сантехников в ее речи стали появляться нотки диалекта южной части Лондона.
Интересно, на что она живет? Наверное, на доходы от борделя где-нибудь в Патни. Мы с мистером Твидом ждали, когда она наконец замолчит, но потом я поняла: этот поток не иссякнет никогда, а потому просто перебила ее:
