Мы дошли до конца пирса, волны шумели так сильно, что было тяжело разговаривать.
– Ты сказала, что хочешь все знать, – шепотом произнес да Сильва. – Вот тебе правда. Оборудование перевозится на катерах. Когда мы встречаемся с правильным агентом, то обмениваем оружие на беженцев.
– Оборудование? В смысле – оружие?
– Ну естественно.
– А потом?
– Ливия, Сирия, Ирак – и так далее. Куда надо покупателю, это уже не наше дело.
Как все просто, восхитилась я, и как смело! Гуманитарная миссия по спасению беженцев в качестве прикрытия для торговли AK-47.
– А что с людьми?
– Большинство из них попадает туда, для начала. – Он махнул рукой налево, на противоположную оконечность залива.
Прикрыв рукой глаза от солнца, я разглядела колючую проволоку над скалами, за ней нечто вроде кемпинга – ряды маленьких деревянных домиков. Между низкими строениями мужчины играли в футбол. На одном из них была футболка в красно-синюю полоску с надписью «МЕССИ» на спине.
– Но как??? – недоумевая, спросила я.
– Контейнеры грузят на шлюпки. Парни, которые принимают их, понятия не имеют, что там. Или у них достаточно мозгов, чтобы не спрашивать.
– Но сюда-то как вы доставляете оружие?
– Боже, ты когда-нибудь замолчишь?
– Я спасла тебе жизнь, – повернулась к нему я, и мои волосы разметал ветер, – ты спас жизнь мне. Сказал, что все объяснишь.
Он показал в сторону побережья, словно предлагая мне насладиться чудесным видом:
– Армейские грузовики.
После развала Советского Союза Разнатович сколотил себе состояние на торговле оружием. Бо́льшая часть Восточной Европы стала просто-напросто биржей по торговле оружием, стоявшим на государственном вооружении. В какой-то момент AK-47 можно было купить за жалкие сто долларов.
– Никаких проблем на границе, – заметила я.
Сербия – идеальный пункт переброски военной контрабанды в зону Шенгенского соглашения, въехав на территорию которой военный транспорт мог перемещаться совершенно беспрепятственно.
– Именно. Как только товар оказывается за пределами Сербии, его хранят на военных складах и перевозят на военных грузовиках. Какая-то часть официально задекларирована, но очень небольшая. Беженцы разгружают товар дальше по побережью. Всего несколько минут – и грузовик готов. Мы им неплохо платим, – добавил он, заметив, как изменилось выражение моего лица. – Два евро в час. Как за сбор помидоров. Потом товар сортируют, часть остается здесь, часть распределяется по побережью. Поняла?
В лагере одному из футболистов удалось отбить потенциальный гол, он театрально бросился на землю, пытаясь поймать мяч. Мне представились его руки, устало лежащие на коленях после целой ночи перетаскивания тяжелых контейнеров, полирующие те самые орудия, которые разрушили его жизнь. Фарс, если задуматься. Но на самом деле никто и не задумывается. Люди смотрят на снимок убитого ребенка, на мертвое тело, лежащее на пляже, а потом прокручивают новостную ленту дальше, умиленно разглядывая котят и вдохновляющие асаны йоги.
