По всем законам шоу-бизнеса этот запоминающийся инцидент пошел Буковски только на пользу – он проснулся знаменитым во Франции, на следующий день со всех книжных полок в магазинах смели его книги. Этот черный пиар сработал настолько хорошо, что Буковски стали превозносить французские интеллектуалы, которые при обычном раскладе гулять бы с ним в одном поле не стали. «Один из эксцентричных новых святых в литературе XX века»[50], – сказал о нем интеллектуал сотого уровня Филипп Соллерс. В общем, в этой непростой ситуации Буковски явно выиграл. Впрочем, после этой поездки он никогда больше не выезжал за границу.
По возвращении домой Генри Чарльз и Линда приобрели дом в Сан-Педро – материальное положение бывшего неудачника отныне это вполне позволяло (дом обошелся им в 80 тысяч долларов; наверное, в тот момент папаша Генри-старший гордился сыном из своего ада). Это был просторный дом с садом – и с портретом Мехера Бабы в ванной комнате. Наверное, для вдохновения. Люди вокруг жили очень приличные, и к новым соседям – несмотря на их странности – они отнеслись гостеприимно. Буковски поминал их добрым словом и вспоминал, что, даже когда он в голом виде, размахивая членом и кулаками, гонялся за Линдой по саду с криками «Ах ты блядь такая! Сейчас я прибью тебя!», вежливые соседи и не думали вызывать полицию.
* * *
Видимо, у американского писателя такая профессиональная карма: рано или поздно столкнуться с киноиндустрией. При жизни у Буковски было несколько таких встреч, более или менее разочаровывающих. В 1981 году по его рассказам был снят фильм «История обыкновенного безумия», режиссером выступил знаменитый итальянский бунтарь Марко Ферери. Через 6 лет был снят другой фильм, о съемках которого Буковски рассказывает в своем предпоследнем романе «Голливуд».
В 1987 году франкоязычный режиссер Барбе Шрёдер смог, через немалые тернии, осуществить свою давнюю интенцию и поставить фильм о Буковски. Результатом и оказался известный фильм «Пьянь» с Микки Рурком, тогда популярным и молодым, и Фэй Данауэй, не молодой уже, но всё-таки очаровательной. Важнее тут, впрочем, не звезды, а то, что сам Буковски написал к фильму сценарий, и это давало надежду, что произведение выйдет если не свежим, то во всяком случае аутентичным. Но вышло немного иначе.
Наверное, и по сей день у этого фильма есть много фанатов, и сам я когда-то был в их числе, однако теперь он кажется мне скорее неудачным. При этом к сценарию, в общем и целом, претензий нет, ведь он выстроен на тех же самых сюжетах, что и романы с рассказами, и в этом отношении фильм представляет собой повторение пройденного, переложенное для массовой аудитории. Но кроме сценария есть еще неподвижная, довольно неловкая съемка, будто большой оператор так и не понял, что ему делать с таким неотесанным материалом. Есть тут толпа настоящих – к слову об аутентичности – бичей и им сочувствующих, которая перед камерой вдруг теряет живой магнетизм и начинает нелепо выделываться, как важный бабуин перед посетителями провинциального зоопарка. Есть Микки Рурк, удивительно карикатурный и в худшем смысле этого термина театральный, такой, будто для него уже наступили двухтысячные, – эти ужимки и подростковая беспокойная резкость рисуют персонажа, в корне отличного от литературного, подчеркнуто холодного Генри Чинаски. Что до Фэй Данауэй, то она как раз выглядит убедительно, особенно на фоне дерганого главного героя (тем более удивительно, что самому Буковски Фэй не понравилась, а Рурка он оценил подозрительно высоко – спишем это на пароксизм ностальгии).
