совместных днях
и
что из этого сделают фильм
и
красивая кинозвезда будет играть
ее роль.
я слышу, как Джейн говорит: „Красивая кинозвезда?
да перестань!“
Джейн, это шоу-бизнес, так что возвращайся ко сну,
дорогая,
ведь как бы они ни старались, им
не найти кого-либо в точности как
ты
* * *
К 1960-м годам вся прежняя жизнь Буковски, персонифицированная родными и близкими ему людьми, будто бы отмирает, уступая место чему-то радикально новому. Этим новым была его литературная популярность, пошедшая в бурный рост – как будто в виде компенсации за «вторичный образ жизни» всех этих лет.
Через своего приятеля Джори Шермана Буковски связывается с Джоном Эдгаром Уэббом, владельцем литературного журнала The Outsider. Этот журнал специализировался на новейшей поэзии и прозе, в частности печатал битников и Генри Миллера. Буковски хорошо подошел к общей стилистике издания и стал печататься в хорошей компании современных маргинальных (правда, в 1960-е всё более популяризирующихся) авторов вроде Аллена Гинзберга, к которому, впрочем, Буковски всегда испытывал некоторую неприязнь, замешанную на желчной гомофобии и конечно же на цеховой зависти (ведь Гинзберг всегда был чуть-чуть популярнее).
При этом «Аутсайдером» всё не ограничивалось, и количество журналов, в которых регулярно печатался Буковски, постоянно росло. Но именно владельцы «Аутсайдера», чета Уэббов, издали в 1963 году в Новом Орлеане отдельную книгу стихов Буковски под названием It Catches Му Heart in Its Hands. Буковски был воодушевлен – как бы он ни притворялся в дальнейшем, что писательская карьера ему безразлична, на деле это было не так, и свои публикации он встречал с большой радостью. Деланое безразличие к своей славе – не более чем часть литературного мифа, которая, кстати, отлично работает именно на стяжание славы. Практично, удобно, изобретательно – и не пыльно.
Помимо литературных успехов, которыми были отмечены для Буковски 1960-е годы, случился успех и совсем иного рода: он стал отцом. Матерью его ребенка была Фрэнсис Элизабет Дин, также поэтесса. Она довольно быстро переехала жить к Буковски и принялась всячески мешать ему работать (или просто выпивать в одиночестве, как он любил) тем, что собирала у них дома что-то вроде поэтического кружка. Но хуже всего было то, что в кружок этот входили те самые левые интеллектуалы, которых Буковски, и в целом не филантроп, ненавидел больше всех остальных представителей человечества. Сама Фрэнсис была такой же – она посещала поэтическую мастерскую и любила поговорить о всевозможных социальных проблемах, которые, разумеется, сильно мешали ей жить. Буковски тоже как-то раз сходил на поэтические курсы и составил о них следующее впечатление. «От препода во мне всё сразу опустилось, – говорит он. – Парень был полное МУДЛО. Чай с печенюшками и студенты у ног на мягком коврике. Если это поэзия, то я бабуин с полосатой жопой!»
