Идти пришлось не слишком долго. Было страшновато — окружающая темнота скрадывала расстояния, заставляя гримасничать чёрные тени в проходах. За крайними колоннами стены начали понижаться. Володя несколько раз провёл по сторонам лучом фонарика, высветив какие-то непонятные не то уступы, не то кусты, а впереди — лежащую на пути крупную неряшливую массу.
— Ч-чёрт, ничего не понимаю, — подвёл итог Володя. — Вроде бы мы в помещении, ни грозы нет, ни дождя. А воздух движется, да и пахнет, как в саду в жаркий день. И дымком тянет. Ракету бы сигнальную, или… Слушай, Юрыч! А ты можешь сюда машину загнать?
— Машину? — не понял Юра.
— Ну да, машину, — повторил Володя. — Сам видишь, света немного, а с фарами хоть что-нибудь разглядим. Фонарик у тебя есть…
Ещё один карманный фонарик, среди прочего запасённый в «бардачке» всё тем же хозяйственным Альбертом, и в самом деле был в руках у Юры. Так что не прошло и десяти минут, как «Кошка Ми» остановилась посреди огромного помещения.
— Мамочки! — воскликнула Анечка. — Это что? Сад такой подземный?
А Юре открывшееся помещение напомнило арену цирка. Огромный, круглый, идеально ровный, чуть ли не отполированный манеж, гладкую поверхность которого никак невозможно было назвать землёй — только полом. Широкий, не слишком высокий бортик, по которому можно и пробежаться, но который не трудно перешагнуть. Восемь ярусов высоких трибун, три радиальных прохода — по одному из которых только что проехала «Кошка Ми». Теряющийся в полумраке ярус лож, над которым едва угадывается следующий…
Вот только не было на здешних трибунах хорошо знакомых каждому посетителю цирка кресел. Вместо них из покрытого корой основания поднимались невысокие деревца с уродливыми стволиками, чьи длинные ветви сгибались под тяжестью пышной золотисто-коричневой листвы и неприятно выглядящих плодов, похожих на закрученные спиральки.
В центре зала совсем недавно стоял высокий тонкий шпиль с боковыми остриями или выростами, увитый чёрно-золотой листвой. Ныне этот шпиль, опрокинутый, расколовшийся на несколько частей, неряшливой грудой лежал посреди зала. Его основание, почерневшее, обуглившееся, выгоревшее изнутри, выглядело так, словно под ним разорвалась авиабомба. С невидимого в темноте потолка свисал обрывок завившегося кольцом толстого серебристого троса. Множество пышных веток с чёрно-золотистыми листьями и маленькими плодами, напоминающими золотистые яблоки, лежало вокруг на полу, среди лужиц густого белого сока.
