День 25
Помню тот день, когда она впервые уехала от меня к себе домой.
Весь день я не знал, чем себя занять. Зои пообещала, что вернется вечером, но я боялся, что она передумает и не вернется…
Я решил разобрать чердак, который за одиннадцать лет моей жизни в этом доме ни разу не убирался, а ведь там была целая гора всякого барахла. Поднялся по старой, немного скрипучей лестнице, отворил дверь ключом, который всегда был вставлен в замочную скважину и зашел в довольно темное помещение. Посередине комнаты стоял письменный стол, кругом разбросаны исписанные непонятным почерком листы бумаги. На столе стояла старая клетка для птицы, под столом — небольшой сундук, а рядом — два запечатанных ящика и картина женщины в плаще. Я подошел к столу, взял в руки тетрадь, покрытую толстым слоем пыли, открыл ее и пробежал глазами по первым строкам: «Посвящается Пирату, Марте, Кнопе, Вильмонту и Патриции — тем, кто не покидал мое сердце ни на минуту». Я читал дальше: «Если вы готовы прочитать или даже послушать увлекательные и поистине загадочные истории, то отбросьте все свои дела, сядьте куда-нибудь в укромный уголок, где вас не будут отвлекать, и я поведу вас намного дальше, чем вы можете себе сейчас представить».
Как-то раз я стал случайным свидетелем одной ссоры в магазине сладостей с запоминающимся названием, которое я, к сожалению, забыл… Кажется, это был магазин «Карла Флоера» на проспекте Ледоколов.
Бедная, но на вид опрятная семья стояла в очереди у прилавка. Самый младший, паренек лет семи, упрашивал маму купить ему взрывных леденцов. Кажется, он получил отказ уже раз десять и теперь плакал.
Дети всегда так делают, по крайней мере — упрямые. Или только невоспитанные? Я довольно плохо разбираюсь в детях, да мне это особенно и не нужно.
На минуту я задумался. Если бы я стал открывать подобную лавку в бедном квартале этого города, учитывал бы я факт доплаты продавцу за выслушивание детского плача, ведь он самый частый гость у прилавков со сладостями? Наверное, нет. В этом я тоже плохо разбираюсь, но и это мне не нужно.
От моих, никому не мешающих, размышлений меня отвлек владелец этой лавки, пожилой господин с багровыми щеками, в черном цилиндре:
— Д-д-добрый вечер, прошу прощения за задержку! — прохрипел он.
— Добрый… Ничего страшного: ожидая, я насладился запахом сладостей и шумом детей в этом чудном месте, — чуть иронизируя, ответил я.
— Вы привезли чертежи?
Тут он протянул ко мне свои толстые ручищи. Я отдал ему кипу бумажек, которая стоила намного дороже, чем мне было предложено за эту работу. Его глаза заблестели (У жадных людей такое случается каждый день…), и он развернулся ко мне спиной, как-то зловеще промолвив: «Иди за мной». Мы протиснулись сквозь толпу покупателей, стоящих у прилавка, прошли по темному коридору с тремя поворотами, и в конце последнего была всего одна дверь. Он отворил ее желтым ключом и пропустил меня вперед. Попав в плохо освещенную комнату, где ничего не удавалось разглядеть, я не испугался. Но дверь с сильным грохотом закрылась за моей спиной, и я струхнул. Когда мои глаза привыкли к темноте, мне удалось разглядеть еще более пожилого мужчину, чем мой предыдущий спутник. Он сидел за столом посередине комнаты. Небольшая лампа освещала огромную книгу, в которую старик что-то записывал. Пришлось сделать несколько шагов к нему навстречу.
