— Как ты думаешь, как зовут этого одинокого человека?
— Неужто Борли Минтл?
— Верно… поговаривают, что в его подвале до сих пор живет в плену Глория Ротхен.
— Я не верю, если бы это было правдой, он давно бы гнил в тюрьме! Был ли суд? Обыскивали его дом?
— Сойер, это всего лишь сказка, страшная сказка… Но боюсь, что доля правды в этом есть.
Несколько минут мы ели молча.
Решили никуда не идти и опять заснули…
День 6
Кажется, тогда у нас дома закончилось все: сахар, чай, еда, салфетки — так долго мы не выходили из дома. Мы просто обнимались сутки напролет…
Вы смогли бы пропасть на неделю из своей жизни? Просто вырваться, оставив дома включенным свет, приготовленный суп в холодильнике, может быть, даже открытым окно. Пусть там будет холодно. Бывает, что-то делаешь и не думаешь о последствиях, идешь в расстегнутом пальто по улице, даже когда на улице мороз, а потом лежишь неделю дома с температурой.
Кажется, вот именно сейчас у меня была такая температура. Я заболела им и не была уверена, что существует лекарство, способное мне помочь. Я не хочу, чтобы тот вечер в театре заканчивался! Он длится уже, наверное, неделю. А может, дольше? С Сойером так быстро летит время. Глаза зеленого цвета и очень грустная улыбка. Я бы даже сказала, не зеленого, а изумрудного, как у драконов в сказках. А еще мы постоянно составляли «списки» — дурацкие и простые. Он сказал, что этому его научил отец.
— Зои, знаешь, что я в тебе люблю? Твои руки, постоянно холодные… Греть их — одно удовольствие.
Твои слова про то, что у тебя нет забот и дел и что тебя не интересует, включен ли чайник на кухне, и какой сейчас курс у валюты.
Твои глаза.
Твои руки. За то, что они так трепетно перебирают мои волосы, когда я читаю тебе вслух. Твою заботу…
— А что тебе во мне не нравится? — с небольшой иронией в голосе спросила я.
Сойер на минуту задумался и ответил:
— Твои глаза. За то, что они такие грустные, когда мы молчим.
На улице шел дождь, и мы не выползали из-под одеяла почти весь день.
День 11
Мы вышли из дома. Свежий, уже слегка морозный, воздух забирался в легкие и оставлял там волшебное чувство предстоящей зимы. Мне было приятно, что я не один. Рядом со мной — прекрасная девушка, в черном пальто, укутанная в красный шарф. Она улыбается, и мне хорошо.
Мы все же решили зайти в лавку сладостей Борли Минтла. Само заведение было похоже на пряничный домик из какой-то сказки. Все такое сладко-сахарное… У прилавка стояла семья. Как обычно, дети в таких местах плохо себя ведут. И ребенок в этой семье не был исключением. Я не люблю слезы — особенно, когда о них оповещает детская истерика, с громким ревом метров на пятнадцать вокруг.
