— Ты хочешь знать?
Яр кивнул и, проследив мой взгляд, быстро отослал своих воинов, которые до последнего присутствовали при нашей милой беседе. Но спорить со своим грозным Правителем побоялись, хотя очевидно, что им очень хотелось остаться и поглазеть на нас. Зря переживали, ничего такого я делать не собиралась. Обняла мужчину и прижалась к нему всем телом, чувствуя, как его жар начал разгораться с небывалой силой. Приподнялась на носочки, поцеловала его плечо, зарылась руками в его волосы, сжимая голову и прокладывая дорожку из поцелуев к уху.
Руки на моей спине окаменели. Но возбудить мужчину это одно, а вот ответить на его страсть — совсем другое. Любовь? Нет, он не любил меня, как и я его… ну, я так думаю, по крайней мере. Да, меня всё так же сильно тянуло к нему, я чувствовала какую-то связь между нами, мне было хорошо с ним, спокойно и… правильно, но это всё. Теперь всё.
— Мой орёл, — прошептала я ему на ухо. — Я мечтала отдать тебе себя, я каждую ночь засыпала с мыслью о тебе, грезила твоими руками.
Яр погладил мою спину и с силой прижал меня к своему стальному телу.
— Знала, что недостойна, знала, что мои мечты — глупость, но попроси ты что угодно, отдала бы не задумываясь, — говорила я тихо. — Но… сейчас во мне больше нет той Силы, что так радовала тебя. Кош убил. Я больше ничего не чувствую, только пустота.
Я сделала шаг назад, выпутываясь из крепких объятий.
— Мне… так жаль, — прошептала я. — Это только моя ошибка, мои глупые импульсивные слова Зору. Я не хотела играть с ним, он мне хороший друг… верней, не друг, разве может быть у воина друг — землянка, — пробубнила я. — Просто я тогда расстроилась. Вынудила Зору рассказать об этих проклятых играх, о том, что часто используют наркотики, чтобы землянки сильно не волновались… И я вспомнила, как мы… — закрыла лицо руками, — и решила, что и ты меня тогда одурманил. Сейчас-то я знаю, что ничего такого не было, а тогда… мне стало так обидно.
Подняла глаза на Яра. Его лицо, обычно представлявшее гипсовую маску, сейчас передавало массу чувств и эмоций, мне непонятных, но, очевидно, болезненных.
— Прости меня, — сказала я. — Моя несдержанность, мои капризы… я всё испортила. Погубила и себя, и то, что могло бы быть. Не выгоняй меня, пожалуйста, из Ирэ, мне так нравится мой дом, работа. Я хочу остаться, хотя и недостойна этого. Обещаю не волновать тебя и стать законопослушной гражданкой.
— Конечно, — глухо ответил мне Яр. Сжал руку в кулак, словно останавливая её от необдуманных движений. — Мой Дом всегда открыт для тебя, Лира.
