Это что же получается? Меня похитили, что ли?
Обшарила комнату на предмет одежды, которую мне было приказало надеть, попыталась вспомнить, что было надето на охотнике, ничего не вышло, кажется, безликий чёрный костюм, и решила идти так. Не голой конечно же! Обвязалась одеялом наподобие полотенца, благо, что тонкое, удобное, и решительно направилась вперёд.
Да, разумеется, я боялась! Но позвольте, какое это имеет отношение к голоду? Страх — страхом, но кушать-то хочется, а там, говорят, обед… Быстро проскочила по такому же серому, как и моя комната, коридору, нашла пологий спуск и, резонно решив, что он ведёт на нижний ярус, побежала по нему, добрым словом вспоминая свои кроссовки. Ножки мои вмиг закоченели — температура вне комнаты оказалась гораздо ниже.
Но я об этом тут же забыла, едва очутилась в обеденном зале. Восемь голов, которые от человеческих абсолютно не отличались, посмотрели в мою сторону, едва я появилась. Это они? Те охотники, так резво рубившие монстров совсем недавно? Выше и крупнее среднестатистического человека, но все совершенно обыкновенные особи мужского пола, почти все шатены и красавчики, восемь штук, сидят за небольшим круглым столом, аки рыцари со своим белокурым Артуром, и взирают на меня.
— Эм… приятного аппетита, — произнесла я, проходя вперёд и выискивая свободное место. Ну а что? Меня же пригласили. И что теперь, стесняться, пугаться и оставаться голодной? Вот только мест не было. Все сидели на каких-то пеньках, и все были заняты.
Подошла к Яру, рядом с ним было свободное пространство, равное одному седоку.
— Я постою, если вы не против, — сказала я, и только коснулась стола, как за мной появился пенёк, роняя меня на себя.
Охотник рядом тихо рассмеялся.
Я ему улыбнулась и обратила свой взор на множество плошек, горшочков и кувшинов на столе. Единственные предметы, имеющие цвет в этом чёрно-сером интерьере. Действительно красивая и богатая посуда разнообразных цветов и форм, но что с ней делать, я не знала. Каждый сидящий мужчина держал перед собой один или два горшочка, выковыривая их них странной вилкой не менее странную еду, кто-то и вовсе пользовался руками, не особо обременяя себя приборами, а я чувствовала себя глупо. Есть хотелось до спазмов в желудке, но я так и не поняла особенностей местного приёма пищи.
— Выбери уже себе что-нибудь, — посоветовал мне хохотун справа. Сдаётся мне, он же смеялся надо мной, когда иглы нам руку прокалывали перед последней мясорубкой. — А то на тебя жалко смотреть.
