— Да, это я, господин… Простите, я не спросила у Тайсы вашего имени…
— О, пожалуйста, без господинов. Зовите меня Тео — это самое короткое и произносимое из моих имен. Прошу, проходите.
Аста шагнула было за ним в приоткрытую дверь, но тут посмотрела на свою обувь и смутилась — туфли сплошь измазаны глиной.
— Извините… там стройка, и вчера шел дождь… Для важной встречи у меня кошмарный вид…
Тео взглянул мельком на ее туфли и вновь улыбнулся.
— Не переживайте так, прошу вас. Грязная обувь — признак того, что ее обладатель не боится сойти с мощеной дороги. Но у меня тапок сколько угодно. Выбирайте. — И он жестом показал на два ряда мягких шлепанцев в углу прихожей.
Оставив злополучные туфли у порога (Ирис тут же подошла и принялась их обнюхивать), Аста выбрала себе подходящую пару обуви, сделала несколько шагов… И чуть не упала, споткнувшись о ту самую скамейку. Откуда она взялась? Тео же поставил ее у входа, под вешалкой для одежды. Или это другая?
Хозяин дома вовремя поддержал ее, спросил, все ли в порядке, потом наклонился и снова взял скамейку в руки.
— Вы не обижайтесь на нее, пожалуйста, — сказал он Асте. — Эта скамейка очень себе на уме. Она хорошая на самом деле, просто ей скучно, вот она и бродит по дому. А тут еще узнала, что будут гости, и вообще целый вечер сама не своя. — И он ласково погладил полированное дерево.
Аста помотала головой, пытаясь одновременно изобразить что-то вроде «Ничего, бывает» и как-то утрясти в голове летающих лис и ходячие скамейки, а потом осмотрелась.
В маленькой гостиной, обставленной старой деревянной мебелью — видимо, ручной работы, — ничего необычного на первый взгляд не было. Два кресла у окна, шкаф с книгами, пара подсвечников из витражного стекла на полке — такие продают на рождественских рынках. Уютное и опрятное жилище пожилого человека, где каждая безделушка имеет историю — иногда намного длиннее, чем у ее хозяина. На стенах, покрытых старыми полосатыми обоями, висели картины. Большой пейзаж маслом — берег реки на рассвете, два старых черно-белых снимка Риттерсхайма — главный вокзал и ратуша — и несколько акварельных набросков. Позже Аста узнает, кто их написал, и не сразу сможет смотреть без боли на эти воздушные, полные света рисунки. Но тогда взгляд не задержался на них, а хозяин дома как раз пригласил ее присесть в одно из кресел.
— Хотите чаю? — предложил он. — Или кофе, я как раз сегодня обжарил свежий…
— Благодарю. Воды, пожалуйста. — Аста вспомнила свое решение ничего не пить в незнакомой обстановке и тут же забыла о нем. Странным образом ей здесь нравилось. Забытое, давно потерянное ощущение дома.
