Прошли годы. Много событий прогремело на земле, вновь сменилось несколько поколений, а я стал стариком. И вдруг однажды я узнал, что кинокомпания "Дайэй" собирается поставить первый советско–японский фильм "Маленький беглец!" Я решил, что никто другой, кроме меня, не должен стать его режиссером. Хотя в нашем обществе вовсе не считается зазорной столь эгоистичная мысль, все равно, прошу не счесть меня нескромным: ведь я и так был известен и, честно говоря, даже богат. Но я не мог упустить прекрасного шанса создать первый в истории советско–японский фильм. Весь ход моей жизни был подготовкой к этому шагу, и любовь к России должна была получить высшее выражение. Тогда мне исполнилось 70 лет, я собирался на покой, и директор фирмы согласился поручить мне съемки фильма лишь в качестве прощального дара. Вскоре фильм "Маленький беглец" появился на экранах и приобрел известность.
С тех пор миновало целое десятилетие, мальчик, игравший маленького беглеца, успел вырасти и стать взрослым скрипачом, — а я все не ухожу из творчества… За всю мою жизнь я отснял 1135 кинолент, а сейчас приступаю к новой. Фильм будет посвящен охране окружающей среды. Во время съемок я наряжу кинокамеру, включу ее — и сброшу с огромного небоскреба! Она будет падать, кувыркаться в воздухе — и снимать!.. Какие кадры!..
Кинугаса радостно потер руки и застенчиво прищурил глаза…
Смущенно кашлянув, он полез в портфель, достал оттуда тонкую пачку листков и протянул мне.
Это оказались статьи о нем из иностранных газет, аккуратно вырезанные, размноженные и тщательно переплетенные. Во всем этом угадывалось тайное тщеславие, присущее большинству пожилых японцев.
Бегло просмотрев американские статьи, я обнаружил, что в одной из них Кинугаса был назван Кинугавой, в другой — Кинусакой, а в третьей — Кимурой. Очевидно, их писали люди, не знавшие режиссера, и его образ совсем не волновал их.
— Сэнсэй! — сказал я. — Не исключено, что вскоре к этим статьям прибавится еще одна, из "Комсомольской правды", я напишу ее.
Размягченное, мечтательное выражение на секунду исчезло с лица Кинугасы. Он посмотрел на меня холодным взглядом "сиккари" — и промолчал. Наверное, он не поверил мне…
Через месяц заметка была опубликована. Она называлась "Перекресток" возвращается на экран" и была длинной и узкой, как китайская картина. Написав поверх ее дарственный иероглиф, я преподнес газету Кинугасе.
Внимательно рассмотрев заметку, он попросил перевести напечатанное на японский язык. Закрыв глаза, он приготовился слушать — и через секунду старческие слезы полились по его щекам. Торопливо вытерев глаза, Кинугаса серьезно посмотрел перед собой. Это был взгляд активного и спокойного человека средних лет, и только морщинистые складки шеи молча говорили о том, что их обладатель не так уж молод.
