Учитель стал гневно раздувать ноздри, побагровев от злости и возмущения. Казалось, он сейчас швырнет в Вика первую попавшуюся вещь, но вместо этого глубоко вдохнул, и успокоился.
— Точно же, Вик Вандер, — снисходительно произнес учитель, начав играть на публику, и захотев подавить оппонента общественным осмеянием. — Ты же у нас особенный, а значит, к тебе нужно особенное отношение.
— Кто засмеется — побью, — сказал Вик, тут же заглушив зарождающиеся в классе смешки. — Я кулаки далеко не об грушу разбил.
У ребят, сидевших за столами впереди Вика, возникло желание обернуться, угрожающе на него взглянув, но страх не позволил им. Лица их окаменели. Ребята отчетливо понимали, что Вик не шутит, ведь у него уже давно сформировалась репутация, о которой вслух всем было страшно говорить. Вик не был хулиганом, но боялись его больше, чем хулиганов. Даже школьные хулиганы боялись Вика.
Учитель с возмущением посмотрел на Вика, а Вик взглянул на него с привычным хладнокровием, давая понимать, что это будет битва один на один. Без помощи извне.
Учитель вызов принял.
— Ну, раз ты такой умный. Вик Вандер, ответь на поставленный мной вопрос. Докажи всем, что ты умный. Выйди к доске.
— Мне не надо кому-то что-то доказывать. Я читаю, чтобы применять свои знания для извлечения выгоды из окружающего мира, а не показывать всем, какой я умный.
— Ну-ка, выйди к доске, — произнес учитель грозно. — И встань, когда с тобой говорит преподаватель.
— Я посижу, — ответил Вик. — Или тебе меня плохо слышно?
— Да, — сказал учитель. — Плохо слышно.
— Как ты тогда понял мой вопрос?
Учитель не нашел ответа, потупив взгляд.
— Хорошо, отвечай с места, — кивнул он, покраснев.
Любому другому ученику уже влепили бы кол, выгнав из класса, но Вика приходилось терпеть.
— Я не хочу отвечать. Ответ не может быть объективным, как и ваша оценка. Это трата времени.
— Почему это? — возмутился учитель.
— Изменения в характере похудевшего зависят от того, к какому социальному кластеру он относится, в каких условиях вырос, и как сам смотрит на полноту. Дженни ответила на вопрос, беря за фундамент идеи, управляющие гражданским социальным кластером на Ирдиане. В нашем обществе полнота порицается, пусть вы и пытаетесь пропагандировать толерантность. А теперь давай представим, что толстяк попал в социум, в котором полнота — эталон здоровья и красоты. Что тогда произойдет после того, как он похудеет? Изменения приобретут знак, ровно противоположный тому, что перечислила Дженни. Какая тут может быть объективность?
