«А ведь мужа Анны Николаевны замучили в Петропавловской крепости. В Петропавловской, — мысленно повторила Катя. — Ужас какой. Ведь рассказывает, как будто над пропастью ходит», — думала она, боясь взглянуть на Модестову.
Лиза со свойственной ей порывистостью бросилась Анне Николаевне на шею:
— Хотите, я вам покажу, как наши девчата в кино собираются? Вот смотрите, как кот Васька (так они в шутку называли начальника цинкографии) полдничает. Похоже?
— Очень похоже, — весело смеялась Анна Николаевна.
«Нет, так человек не смеется, когда ходит над пропастью, — думала Катя. — Просто Анна Николаевна дожила до такого возраста, когда все забыто, то есть не факты забыты, забыта боль. А скорее всего ни то и ни другое. Просто в такой день Анне Николаевне хочется душевно поддержать нас. Как я люблю ее за ее доброту!»
— Ну, с вами не соскучишься, — сказала Анна Николаевна. — Я когда увидела, что все на парад ушли, так мне как-то на душе кисло стало. Устанешь за целый день от шума, хочется тишину послушать одной. А останешься одна — на работу, на люди хочу… Вот человек какой: ничем никогда не доволен…
Иван Алексеевич любил парады. Ему нравились несгибаемая стройность рядов, увлекательный ритм строевого шага, торжественная слитность людей.
В детстве, услышав звуки военного оркестра, он стремительно выбегал на улицу и трепетно ждал, когда покажется первый всадник в буденовке. В маленьком городке под Москвой, где провел свое детство Иван Алексеевич, стоял кавалерийский полк — постоянный участник праздничных парадов на Красной площади.
— Военным будет, — говорил отец. — Маленький, да удаленький.
Все, кто видел Ивана Алексеевича в детстве, говорили: «Как он мало изменился!» И это вызывало смех. Странным казалось, что комбат, которого чуть ли не во всем корпусе звали Поддубным, похож на маленького мальчика Ваню Федорова.
В военном училище он охладел к парадам, готовил себя к большим делам и презирал всякую суетность. В то время он много думал о своем будущем и представлял себя не иначе как крупным штабистом. «Парады — это не для меня». И улыбался несколько презрительно и равнодушно — такое выражение лица было наиболее прилично для крупного штабного.
Он всегда был чрезвычайно вынослив физически (а это очень ценится в военных училищах), но, участвуя в соревнованиях по пятиборью и даже получая почетный кубок, всем своим видом, а главное, своей усталой улыбкой как бы говорил: «Это не для меня…» Кончить училище, потом Академию Генерального штаба!..
