Приходька. Бредёт по набережной в сторону школы, теребя завязки на шапке. До урока полчаса, торопиться совершенно некуда. Я не зря морально готовилась к этому моменту, так что не стала раздумывать и сразу пошла к нему, так быстро, что даже залезла ногой в сугроб. Подошла и спрашиваю:
– Что, открыл край карты?
Он немножко побледнел, но ответил:
– Сейчас зима.
– И что? – говорю. Действительно, и что, разве туда сложно пробраться зимой? Не намного сложнее.
– Ты меня извини, Жесть, – еле слышно произносит Приходька. – Я бежал. Я так быстро, как мог, бежал. Я сразу всех позвал.
Зря он меня Жестью назвал. Это прозвище у меня недавно, и, в принципе, оно мне нравится, но от Приходьки его слышать неприятно. У меня уже не просто иголки, а прямо потоп во рту – от нервов. Но нужно договорить до конца.
– Бежал? Завидую тебе.
Он совсем замолчал, побледнел. Смотрит искоса, через очки. Есть у меня такая нехорошая привычка: люблю человека додавить, когда он виноват.
– А побеги сейчас, Приходька, – советую я ему. – Побеги, приятно посмотреть будет. И тебе легче станет, и мне.
И он послушался. Но только сначала он меня ударил.
Несерьёзно ударил, скорее пихнул в бок, пуховик спружинил. Я пошатнулась. И он потом действительно почти убежал.
Не убежал, но очень быстро пошёл, пока не скрылся из виду, а я села на скамеечку на набережной, опустила голову и стала плевать между ботинок, чтобы ликвидировать потоп.
Что-то плохо у меня получается проблемы решать. Хотела же поговорить, а вместо этого напугала. В школу мне идти расхотелось, конечно. Сначала в автобусе чуть не укачало, потом Приходька. Короче, у меня моральная травма и ухудшение самочувствия. Вот расхотелось, и всё. Взяла и обнаглела. Так что я вернулась домой.
Пришла я домой, и тут меня что-то торкнуло. Я залезла в кладовку, вынула качельки старые и привесила их к дверному косяку возле входа в кухню. Я в них уже не очень могу качаться, ноги отросли. Это дед так говорит, будто раньше у меня ног вообще не было, а тут появились. Я сидела в качельках, поворачивалась вокруг своей оси то в одну сторону, то в другую, пока веревки позволяли, и немножко скрипела. Я себя представляла висельником. В детстве я видела такой спектакль, там два хитрых брата притворились висельниками, они вот так же на верёвках качались.
Я сидела и скрипела на детсадовских качелях, смотрела на коридор и на входную дверь, и тут в замке повернулся ключ. Для мамы с папой рано, значит, пришёл из школы Макс. Он что, тоже сбежал с уроков? Мы вообще-то в одну смену учимся.
