Киря ревмя ревёт, бежит к нам и кричит на бегу, что разбил вторые очки. Что виновата в этом я, он почему-то не говорит. Только добегает до Карина, и с размаху влепляется лицом ему в живот, и стоит, спрятавшись у Карина в распахнутом пиджаке.
– Стасик, извини, я не специально, Стасик, – бормочет Киря. Белая Бабочка и два его подпевалы бормочут «здрасте» и бесшумно линяют. Они не хотят, чтобы ответственность за порчу очков возложили на них. Остаюсь я, кругом виноватая, жестокая и продажная тварь, которая продолжает стоять, подбоченившись и глядя на человека, с которым так хотела увидеться ещё сегодня утром, а теперь уже не хочется совсем.
Глава 8
Вечер в стиле Модильяни
– Я тебя где-то видел, – говорит Карин мне.
Киря оборачивается на меня и наконец ябедничает:
– Она дерётся. И у неё твой таракан. Совершенно точно украла.
– Вот оно как, – мягко отвечает Карин.
– Привет, – глупо говорю я и тоже начинаю покачиваться с носков на пятки, как Киря до этого, как неваляшка какая-то дурацкая.
– Привет? А когда мы перешли на «ты»? – Карин поднимает брови.
– Привет – это просто привет. Это как здравствуйте, только привет. Мы не переходили, – бормочу я. Карин не слушает меня, конечно, он наклонился и собирает осколки в платок, не отпускает Кирю при этом, держит его за руку. Киря поднял разбитые очки и говорит:
– Стасик, ты порежешься.
Ласковый, как девчонка, аж тошнит. Мне давно пора уносить ноги, но я почему-то всё ещё стою рядом, жду продолжения позора. Звенит звонок, длинный, кажется, звенит несколько минут, или лет, и всё это время Карин собирает осколки. Я смотрю на него, и под дикий звон мне кажется, что продолжает что-то разбиваться. Звенит и разбивается, едва появившись, едва заблестев для меня счастьем и надеждой.
Карин выбрасывает осколки в мусорное ведро и снова подходит ко мне.
– Ты исследовала схему, которую я тебе отдал? Дерево нарисованное?
Он помнит! Я снова начинаю надеяться, что не до конца всё испортила, но вместо ответа почему-то продолжаю:
– А вот ты же ко мне на «ты» обращаешься, почему я не могу? Ты же мне не преподаватель и вообще не старый ещё.
Неужели я это сказала?
– Ничего себе, – Карин чешет бороду и повторяет: – Ничего себе. Так, значит. Вы разобрали схему, которую я передал вам? Вы поняли её предназначение?
У меня по спине бегают ледяные мурашки от его ужасного тона. Киря стоит рядом и посматривает на меня даже с сочувствием. Или просто щурится подслеповато.
– Я не успела разобрать схему, можно в следующий раз? – бормочу я, краснею сильно – прямо чувствую, какие щёки стали горячие. Щёки горячие, мурашки ледяные. Я человек-контраст.
