И во всём Макс виноват. Когда я лежала с гипсом дома, он один раз утащил трость на целый день. Хотел мне сделать сюрприз. Сюрприз получился что надо. Весь мой класс за вычетом двух-трёх человек вооружился выжигательным аппаратом Макса и написал на трости всякие хорошие слова. Скорейшего выздоровления, мы тебя ждём и любим, и вот это всё. Всякую сентиментальную муть.
И вот теперь мне эту поздравительную позитивную трость надо взять в школу, в зону тотального отчуждения. Одно приятно: врезать кому-то по спине тростью с надписью «скорейшего выздоровления».
Ух, бедная нога, даже до кухни не дойти толком. Макс замечает мою походку краба:
– Ясно, трость берём с собой.
– Ну нет.
– Ну да.
– Это позорище.
– Думаю, нам нечего терять.
Макс режет бутерброды. Он всегда режет ровненько, загляденье, а у меня криво и косо, даже самым лучшим и острым ножом. Особенно в последние полгода.
Зато в бутербродах я не жадничаю. Уж колбаса так колбаса, кусище потолще ломтя хлеба, на котором лежит.
Я добавляю по второму куску колбасы на свои бутерброды. Макс глядит на меня сердито.
– Куда в тебя лезет?
– Больному организму надо питаться, – говорю я сквозь бутерброд. – Максик?
– Ау?
– У меня есть три тысячи.
– И что?
– Давай как в прошлый раз.
– Ты мне напоминаешь тех придурочных, которые заглушку в ремень безопасности вставляют, чтобы не пристёгиваться, – выдаёт Макс. Я даже не сразу понимаю, что он говорит. А это он про машины. Он помешан на машинах. Ему ужасно стыдно за то, что у нас вечно ломающийся «рено логан», который стоит на приколе чаще, чем ездит. Макс бы с удовольствием заставил отца взять кредит и ездить на чём-то получше. Но отец ещё более прижимистый, чем Макс, и переплачивать не хочет. Так они и воюют. Макс часто торчит в гараже, когда папа разбирается с машиной после очередных неполадок, и вербально атакует папин мозг. Проще говоря, ноет, что стоило бы купить автомобиль подороже.
– Ничего не случится, – увещеваю я Макса, пальцем подбирая крошки с тарелки. – Никогда ничего не случалось, и теперь ничего не случится.
– Ты, когда лезла в заброшку, точно так же, видимо, рассуждала, – замечает Макс. Я начинаю злиться, а он хлопает меня по спине: – Собирайся быстрее, кулёма.
Кулёма. Это он у деда понахватался таких противных слов. Ходит к нему раз в неделю, проведать. Дед живёт один, поэтому разговорчивость у него повышенная, когда кто-то приходит. Скоро Макс сам будет как дед. Потому что человек – это его лексикон. Лексикон определяет мышление. В значительной степени.
