.
Обе дамы восприняли соображения Александра разве что с иронией. Они твердо решили добиться своей цели, не ущемляя при этом самолюбие императора, требовавшего к себе уважения. Поэтому они выдвинули решающий аргумент: мать лучше знает, что нужно для счастья своих детей! Куракин тотчас же присоединился к этому мнению. В очередном письме к Марии Федоровне, написанном не без ведома императора, он докладывал: «Сегодня все общество вокруг принцессы Луизы говорило об очаровании и других достоинствах великой княжны Екатерины. Для меня было большим удовольствием видеть, что и на чужбине ее заслугам воздают должное, и я осмелюсь просить Ваше Величество сообщить ей об этом, а также передать мою просьбу сохранить ее ко мне благосклонность…» После любезных слов Куракин возвращается к возложенной на него миссии: «Я от всей души желаю найти средство, чтобы устроить судьбу и счастье великой княжны Екатерины Павловны, к чему всем сердцем и душой буду стремиться всю мою жизнь»>{18}. Но Александр по-прежнему думал о браке Екатерины с прусским принцем Генрихом.
Мария Федоровна пыталась разубедить его. Она написала сыну, что лишь потому дает согласие на замужество Екатерины с императором Францем, что видит в нем залог личного благополучия своей дочери. И достоинства будущего партнера не представляются столь важными. Для нее всегда важнее всего было счастье собственных детей. Мария Павловна, живущая в Веймаре, счастлива в браке, хотя ее супруга Карла Фридриха трудно назвать выдающейся личностью. И сама она лишь тогда поддержала план Екатерины, когда убедилась в серьезности чувств своей дочери. Православная церковь, добавляла она, также не возражает против брака с католиком. Вопрос, напрашивающийся логически, — на чем основывалась серьезность чувств княжны? — никем не ставился.
Вопреки надеждам Екатерины, ни Куракин, ни даже Мария Федоровна не смогли переубедить Александра. После поражения русской армии под Фридландом российский император не видел для себя никакого выхода, кроме как заключения мира с Францией. К каким политическим последствиям это могло привести, предугадать было трудно. Поэму Александр продолжал настойчиво отвергать тезис матери о том, что брак Екатерины с императором Францем будет полезен для Российской империи в ее борьбе с наполеоновской Францией. Он знал об отрицательном отношении к австрийскому императору Наполеона и сам после Аустерлица и выхода Австрии из войны не питал никаких добрых чувств к Францу I.
