Для того чтобы обосновать мысль о всеобъемлющем влиянии, оказываемом на императора его сестрой Екатериной Павловной, автор активно использует широко распространенный слух о якобы существовавших между ними интимных отношениях, выходивших за рамки родственной привязанности. Причем, если в начале книги существование подобных связей лишь предполагается автором, правда, с большой долей вероятности, в конце высказывания на эту тему приобретают характер доказанных утверждений. Вообще легенда о том, что отношения Александра I и Екатерины Павловны не ограничивались только родственными чувствами, широко распространена в историографии. Достаточно упомянуть книгу известного французского историка и писателя Анри Труайя[2], в которой этому пикантному сюжету также уделяется немало места. Следует, однако, отметить, что сам факт подобной связи до сих пор не подтвержден документально. В качестве доказательства обычно ссылаются на сохранившуюся переписку Александра и его сестры и на многочисленные слухи об их особых отношениях, ходившие среди придворных и иностранных дипломатов в начале XIX века. Однако сплетни и слухи — источник крайне ненадежный. Они во все времена существовали вокруг любой значимой персоны, но их обилие не является доказательством подлинности. Что же касается переписки императора и его сестры, то она не дает однозначного ответа на вопрос о характере их отношений. Многие письма Александра к Екатерине Павловне действительно написаны в крайне игривом тоне, но ведь таков всегда был стиль общения русского императора с женщинами. Еще современники отмечали, что Александр очень много флиртовал с окружающими его дамами, но при этом он крайне редко заводил действительно серьезные романы. Вполне вероятно, что этот стиль легкого, ни к чему не обязывающего флирта он распространял и на свою действительно горячо им любимую сестру. Необходимо также помнить, что Александр I был верующим человеком, христианином, для которого кровосмесительная связь была неприемлема по религиозно-этическим соображениям. Так что тезис о существовании особых отношений императора и Екатерины Павловны нуждается в дополнительном обосновании, и его использование для доказательства ее влияния на брата можно как минимум поставить под вопрос.
Вообще образ противоречивого, нерешительного и вечно колеблющегося человека, «властителя слабого и лукавого», который вырисовывается в книге, противоречит историческим фактам. Историки, пытающиеся оценить политику Александра I в духе знаменитых пушкинских строк о «нечаянно пригретом славой» «плешивом щеголе», рассуждая о нерешительности российского императора, обычно принимают за нее необычайную политическую гибкость и мастерство компромиссов, которые наряду с упорством, проявляемым в нужное время, неизменно приводили Александра к успеху.
