. Итак, он ее обожал, называл своей маленькой обезьянкой, и это не дома, в личной беседе у камина, а в письмах, доставляемых императорскими курьерами или фельдъегерями! Ведь даже император не мог быть уверен в том, что свои или чужие чиновники службы безопасности не прочитают их, не скопируют, не разболтают их содержание. Александр просто игнорировал опасность. В следующем письме он писал: «…Мало что на свете я люблю так, как мою обезьянку… Прощай, прелесть моих очей, богиня моего сердца, блеск столетия, феномен природы или лучшее из всего — Обезьянка Обезьяновна, с курносым носиком, на который я запечатлеваю свой самый нежный поцелуй. Весь Ваш, и сердцем, и душой»
>{13}. 2 октября император спрашивал: «Что поделывает хорошенький носик, который я так люблю гладить и целовать? Надеюсь, он не стал бесчувственным ко мне за то бесконечное время, которое нас разделяет…» Даже простое упоминание о погоде сопровождается у Александра бурными чувствами: «В течение двух дней у нас здесь ужасная погода, однако это не мешает мне думать о Вас, моя дорогая обезьянка (в тексте «Бизиам». —
Примеч. пер.), которую я люблю всем сердцем»
>{14}. И, наконец, 6 октября император написал следующие слова: «Дорогая Бискис, как Вы добры ко мне, посылая мне такие полные любви письма… Чтобы быть счастливым, мне нужно знать, что Вы любите меня, так как Вы — одно из самых восхитительных созданий, какие только есть на земле. Прощайте, любимая подружка, возлюбленная глупышка души моей, я боготворю Вас и надеюсь, что Вы не отвергнете меня…»
>{15}. Остается только сожалеть, что письма самой Екатерины Павловны, возбуждающие у императора такие чувства, не сохранились.
В свои семнадцать лет Екатерина была весьма соблазнительной девушкой, скорее симпатичной, чем красивой, непоседливой, жизнерадостной, жадной до впечатлений. Возможно, она лишь кокетничала с братом. Мотивы ее поступков мы можем реконструировать весьма приблизительно. В 1849 г. во время пожара сгорел дворец герцогов Ольденбургских. В огне безвозвратно погибла значительная часть корреспонденции Екатерины. В 1910 г. великий князь Николай Михайлович, историк, опубликовал переписку Екатерины и Александра, но письма 1806 г. в эпистолярном наследии полностью отсутствуют. С точки зрения логики маловероятно, что письма именно этого года полностью сгорели в Ольденбурге. В русских архивах хранятся многие документы, связанные с жизнью Екатерины Павловны. Почему издатель спустя сто лет после этих событий исключил письма 1806 г.? Причина связана, видимо, не с «любовной перестрелкой» обоих корреспондентов, а с политическими обстоятельствами. Мы находим ее прежде всего в сокрушительном поражении русской армии под Аустерлицем в декабре 1805 г. и возникшими в связи с этим острейшими политическими разногласиями в семье императора. Даже в 1910 г. эти сведения не должны были становиться достоянием общественности.
