— И зачем вы всё это мне рассказываете?
— Да хоть бы для смеха.
— Это… — де Люпо задумался, — из-за их имён? Они и впрямь у них все одинаковые! — и тихонько захихикал, — Только у вас оно особое, ну, так вы южанин — у вас всё не как у всех.
— Вовсе и не всё.
Усмотрев в этом невинном возражении не-весть-что, де Люпо закатился настоящим смехом, но вдруг снова скис, признал:
— Есть имена и необычные, — с тоской глянул на кружок де Марсе.
— До того необычные, — подхватил Эжен, — что на человеческие не похожи. К примеру, Ронкероль — так могут звать балаганную куклу; де Марсе — годится в псевдонимы актёру; Ванденес — простится в английский бульварный роман; у немцев есть поэт Новалис, подайте же нам Каналиса. Д'Ажуда говорит, что на его родине такими словами только ругаются.
— Есть ещё моё…
— Оно-то у вас по крайней мере не придуманное.
— Но и не наследное. Фамилия моего отца… — Шарден.
Эжен почувствовал предвестите сердечных колик; ему захотелось отбежать подальше от собеседника, но это было бы зверским оскорблением безо всякой причины.
— Что же такое Люпо? — спросил просевшим голосом.
— Мой родной хутор. Мне сказали, что дворянину надо называться по месту, откуда он…
— Верно… У вас там… волков много водится?
— Много…: лес рядом. Как-то я видал одного прямо в винограднике — он словно заблудился там. Причём средь бела дня. Чудно так: листья уже покраснели и ягоды, как кровью налились, и он тут же, серый… Я ещё мальчишкой был.
— А река у вас есть?
Угроза приступа для Эжена миновала. С де Люпо у него завязался добрый разговор. Между фразами он оглянулся на Анри и, хотя тот стоял далеко, увидел очень чётко, как за стеклом лорнета сужается зрачок и толстеет янтарное кольцо радужки. Так вот причина этих неотлучных линз; вот, к чему были речи про проводыря: граф близорук… Злорадство не пришло. Эжен (не говоря о том с собой) считал глаза не зеркалом души, а самой её сутью и плотью, а если они слабы, это всё равно, что человек безумен, но ведь в этом нет вины, такая уж несчастная судьба…
— … я каждое лет выбираюсь туда, а говорю, что еду в Италию на воды… Хотите погостить у меня в будущем году?
— Почему бы нет. Спасибо, — … (?)
— Клеман… Подите к ним, а то обидятся.
Эжен поклонился и лениво пошёл в сторону четырхглазого льва.
В это время Нусинген покинул свою даму ради хозяйских распоряжений. Прошагивая мимо Эжена, он задушевно улыбнулся и попросил:
— Трук мой, попесетуйте шуть-шуть с каспашой Листомер.
