, вкуснее которого Анна ничего в жизни не ела. Анна продолжала заниматься в студии, хотя понимала, что скоро нужно будет сделать паузу: двигаться становилось тяжело, а провести урок, не совершая рискованных па, было практически невозможно.
В то пасмурное утро клиника буквально дрожала от наплыва людей, будто половина Афин ожидала пополнения.
— Ничего удивительного, это сезонный бум. Созревают счастливые плоды удачно проведенных отпусков и праздников, — посмеивался в усы врач, который вел ее беременность.
— Вы вот, я вижу, тоже в Рождество времени даром не теряли? — подмигнул он, прокладывая путь к кабинету УЗИ сквозь разномастную толпу.
В небольшой затемненной комнате тревожно мерцал монитор, перед которым сидел человек в белом халате. Он даже не обернулся, когда Анна вошла, лишь кивнул головой в сторону кушетки. Она поднялась по приставным ступенькам и улеглась поудобнее. Живот вздымался перед ней, как Капитолий, по которому блуждала внимательная рука перинатолога.
После обследования ее попросили подождать в приемной, где в предвкушении хороших новостей толкались и балагурили греческие семьи. Анна наблюдала за двумя упитанными мальчишками, уплетавшими слоеную выпечку и исподтишка пинавшими друг друга новенькими кроссовками, в которые нарядила их мать, выводя «в люди». Та пыталась что-то прочитать в медицинской карте, близоруко щурясь и тяжело вздыхая…
Дверь приемной внезапно распахнулась, Анну пригласили войти. Она едва успела переступить порог, как в кабинет ворвался Харис — растрепанный, бледный, он примчался с другого конца города и был чем-то очень встревожен. Слова врача прозвучали сухо и обыденно, как сама неизбежность. Прошло несколько секунд, прежде чем она смогла осознать услышанное: врожденный порок сердца…
Осанистый Харис сразу как-то ссутулился, потух и, не глядя ей в глаза, произнес вполголоса:
— Мы должны с этим смириться, Анна. Дождемся родов. Фетальная хирургия находится пока еще на самой ранней стадии своего развития. Такие операции практикуют два-три специалиста во всем мире, они не поставлены на поток — это сродни научной фантастике. В Греции нет даже клинической базы, которая позволила бы…
— Он сказал, шанс на выживание — пятьдесят процентов. Пять-де-сят!
— Родная… эндоскопия в данном случае невозможна, мы говорим об открытой операции: полостной разрез и изъятие плода… Ты понимаешь, чем это может обернуться? Разрыв плаценты, инфицирование, гибель ребенка…
