Лишь мы, работники всемирной
Великой армии труда,
Владеть Землёй имеем право!!
Но паразиты – никогда!
И если гром великий грянет
Над сворой псов и палачей,
Для нас всё также Солнце станет
Сиять огнём своих лучей!
Это есть наш последний
И решительный бой.
С Интернационалом
Воспрянет род людской!
Весь зал встал и, забивая оркестр, очень мощно подхватил "Интернационал", я тоже стоял на сцене и открывал рот, имитируя, что пою, так как кроме первого куплета и припева слов не знал. С последними словами гимна я объявил об окончании концерта.
— Уважаемые товарищи, наш концерт окончен, всего вам доброго, до свидания.
И через пару секунд послышалось с разных концов зала: Взвод связи, встать на выход… комендантская рота… химики на выход. Ну наконец-то закончилось это кошмарное утро, посмотрев на часы, вот это да еще и одиннадцати нет. Это получается концерт всего час шел, а по ощущению часа три, тогда пора сваливать, пока не припахали отцы-командиры.
— Младшего политрука Чуйко к командиру.
Тьфу ты, опять не успел, ну тогда будем получать пряники от начальства спонтанно, (а хотелось обдуманно) что дадут.
— Давай, Колька, иди, начальство не любит ждать, — Сеня слегка ткнул меня кулаком в плечо.
Возле сцены собралось все начальство с приближенными, они о чем-то разговаривали и негромко посмеивались. Вот туда я и направился. Подойдя к этой колоритной группе, я подошел к своему комдиву, стоящему рядом с командующим Ленинградским военным округом комкором Хозиным и обращаясь как бы ко всем, представился.
— Инструктор политотдела дивизии, временно исполняющий обязанности начальника дивизионного клуба Красной армии младший политрук Чуйко.
Хозин оглянулся на комдива 92-й стрелковой дивизии Волкова и на полкового комиссара Иванова.
— Почему временно и почему младший политрук?
— Товарищ комкор, я могу объяснить, — это влез со своими объяснениями полковой комиссар Иванов.
— Временно потому что предыдущий начальник клуба был осужден как враг народа, и пока не прибыла замена, назначили младшего политрука Чуйко, которого тоже арестовало НКВД и вот дней пятнадцать назад его выпустили.
— Если выпустили, значит не виновен, так, товарищ Софин? — обратился Хозин к полковнику, стоящему рядом, на рукаве у которого был шеврон со щитом и мечом.
— Да, товарищ комкор, если выпустили, значит проверенный и надежный товарищ.
— А скажи-ка мне политрук, что за песни, откуда, я никогда их не слышал, но за душу берут.
