Когда-то россияне —
Ванюши, Тани, Мани,
Танцуя на гулянье,
Открыли новый стиль:
Штиблеты и сапожки
Под русские гармошки,
Под бересту и ложки
Прославили кадриль.
Теперь почти забытая,
Гитарами забитая,
Но все же непокорная,
Жива кадриль задорная.
Эх…
Та ри да ри да ра та,
Та ри да ри да ра та,
Та ри да ри да ра та,
Та ри да ри да.
На дедов мы похожи,
Веселье любим тоже,
Кадриль забыть не можем —
Улыбка в ней и стать.
Окончена работа,
Опять пришла суббота,
И нам с тобой охота
Кадриль потанцевать.
Кадриль моя сердечная,
Старинная, но вечная,
Фабричная, колхозная,
Смешная и серьезная.
О, как задорно поют и танцуют. Не, ну а что, заводная песня, заводной танец, вон и в зале кого вижу, ногами потихонечку притоптывают, а начальство от них не отстает, отсюда хорошо видно как они улыбаются, а раз улыбаются, значит нравится. Так, где мой Сеня, сейчас его будет выход. Ага, вот он.
— Ну ты как, Сень, готов, сейчас твой выход будет и помни главное – не бойся, тебя там не съедят.
Мы подождали пока начали стихать овации и я вновь пошел на сцену.
— А сейчас, дорогие товарищи, перед вами выступит артист разговорного жанра, всем вам хорошо известный Степан Семин с миниатюрой "После бани", прошу на сцену.
И подмигнув Сене, удалился за кулисы готовить следующий номер. Пока я разговаривал с одними, давал указания другим, покрикивал на третьих, из зала раздавался рев, смех, какие-то непонятные звуки, похожие на хрипы и стоны больных людей, собранных вместе.
Надо пойти посмотреть, интересно все-таки, подойдя к кулисам и выглянув я увидел как говорил один киношный персонаж картину маслом. Сеня стоял, молчал, видно ждал, пока успокоятся. В зале же была вакханалия, одни сползли со стульев на пол и бились в конвульсиях от хохота, другие держались за животы низко наклоняясь, третьи зажимали лицо руками и т. д. и т. п., начальство на полу не валялось, но за животы держалось и у всех морды красные. На сцене хор почти весь лежал на лавках, а кое-кто и на полу, они ведь тоже не слышали этого рассказа. Блин, а я хотел сейчас песню объявлять, они же ее сейчас не услышат даже… Что делать, что делать… О, придумал, махнув Сене, чтоб закруглялся, сам побежал к моим танцюристам.
— Парни, выручайте.
— Что случилось, товарищ младший политрук? — они с тревогой смотрели на меня и прислушиваясь к шуму доносившемуся из зала, они находились в дальней гримерной комнате, поэтому не знали что происходит.
