Как выяснилось с приходом весны, не мы одни воспользовались затишьем в боях, чтобы закрепиться на месте. В конце марта – начале апреля в небе стали часто проноситься военные самолеты. Пара человек из наших, кто разбирался в технике, сказали, что это иностранные. Снова начались перемещения войск, и мы часто просыпались под рычание проезжавших мимо церкви грузовиков. Однажды вдалеке слышался грохот артиллерии.
Нам удалось раздобыть радио и даже починить его. Увы, к нашему разочарованию, вещание «Би-би-си» приостановили, работала только одна частота, которую занимал «Голос нации». Содержание эфира напоминало мне газеты патриотистов: та же политическая и общественная пропаганда, а в перерывах – музыка. Все зарубежные радиостанции глушились.
Как мы узнали, в конце апреля патриотические войска провели масштабную операцию против повстанческих и африммских группировок на юге. Сообщалось, что через район, где мы обосновались, должны пройти подразделения, сохраняющие верность короне. Примерно раз в неделю по дороге неторопливо грохотал грузовой конвой, но боевых действий как будто не происходило. Впрочем, беспокойство оставалось: если в сообщениях содержалась хоть крупица правды, очень скоро ситуация могла измениться.
Как-то раз нас посетила крупная делегация инспекторов из ООН и контролеров по предоставлению гуманитарной помощи. Они продемонстрировали нам правительственные директивы, согласно которым ряд участников конфликта признавался противниками действующего режима. В их число входили и белые гражданские беженцы.
Ооновцы объяснили, что эти директивы вышли около месяца назад. Впрочем, как уже неоднократно случалось, вскоре их отменили. В общем, наше положение так и осталось невыясненным. Нам порекомендовали либо добровольно пойти в реабилитационные центры ООН, либо уходить. Мол, в районе наблюдается сосредоточение патриотических войск, а значит, возможна очередная наступательная операция.
Вечером состоялся общий совет. Рафик предложил жить как жили – практически вне закона. В итоге, большинство согласилось с его утверждением, что многочисленные беженцы, скитающиеся по стране, представляют собой значительную, хотя и пассивную, группу давления. Правительство не может вечно закрывать глаза. Когда-нибудь конфликт закончится, и всем будут обязаны дать жилье. Если же мы поддадимся на уговоры ооновцев, то утратим остатки влияния. К тому же, судя по слухам, реабилитационные центры переполнены, персонала не хватает, и в целом там живется куда хуже, чем на воле.
