Оставив Салли у палаток, мы отошли в сторону. Нам обоим было неловко оказаться наедине. Даже не помню, когда мы в последний раз вот так вот разговаривали – может, несколько дней назад, а может, несколько недель. Отчего-то вспомнилось, что уже три месяца мы не спали вместе.
Я старался не смотреть на жену.
– Нужно что-то делать, Алан, – сказала она. – Так больше жить нельзя. Мне страшно за нас. Мне жалко Салли. Давай вернемся в Лондон.
– Боюсь, тут ничего не поделаешь. Ни до Лондона, ни до Бристоля нам не добраться. Остается ждать.
– Ждать чего?
– Откуда я знаю?… Пока все уляжется. Мы с тобой в одинаковом неведении.
– А о дочери ты подумал? Ты хоть внимание на нее обращаешь? – спросила она с нажимом. – До меня тебе дела тоже нет?
– Изобель, мы все в одной лодке.
– Да, и ты сидишь сложа руки!
– Если у тебя есть здравые предложения…
– Угони машину, застрели кого-нибудь – в общем, делай что хочешь, но чтобы мы жили как люди, а не как полевые мыши! Куда-то же можно податься. Наверняка у моих родителей все хорошо. Или давай вернемся в лагерь. Уверена, увидев Салли, они нас впустят.
– А что с ней?
– Ты все равно не поймешь.
– То есть?
Она не ответила, но я, кажется, понял. Никаких проблем у Салли не было, кроме очевидных. Изобель просто снова решила наступить мне на больную мозоль.
– Не дави на меня так. Я не могу волшебным образом все решить. Да и ты тоже. Если бы выход был, мы бы его нашли.
– Нужно искать. Нельзя вечно жить в палатке посреди поля.
– Ты разве не видишь, что в стране творится? Полный раздрай, и в Лондоне, думаю, не лучше. Все дороги перекрыты полицией, в города стянуты войска. Газет не печатают, радио глушат. Поэтому я предлагаю ждать – столько, сколько нужно, пока ситуация хотя бы немного стабилизируется. Даже будь у нас машина, сомневаюсь, чтобы нам дали далеко уехать. Когда ты в последний раз видела водителей на дороге?
Изобель не выдержала и расплакалась. Я попытался утешить ее, но она меня оттолкнула. Пришлось стоять и ждать, пока она успокоится. Разговор складывался не так, как я ожидал. Салли все это время наблюдала за нами с противоположного края поля.
Наконец, Изобель немного успокоилась.
– Послушай, – сказал я, – чего тебе больше всего хочется?
– Тебе-то какая разница?
– И все-таки скажи.
Она тяжело вздохнула.
– Мне хочется, чтобы все снова было как раньше.
– Как дома в Саутгейте? Со всеми нашими скандалами?
– И со всеми женщинами, с которыми ты пропадал по ночам.
Изобель знала о моих похождениях на стороне, но ее обвинения давно меня не задевали.
