Сожалений я не испытывал.
* * *
Мы должны были прийти к Августину на следующий день, но по ряду причин нам пришлось заночевать в поле. Спать на открытой местности никому не нравилось, все предпочитали заброшенные дома или хозяйственные постройки. Жесткая земля и холод не давали заснуть. Кроме того, около полуночи выяснилось, что мы остановились недалеко от батареи ПВО. Несколько раз включались прожектора, следом грохотали орудия и свистели ракеты. В кого стреляли, так и осталось неясным.
Выдвинулись с рассветом, замерзшие, сонные и раздраженные. В паре часов ходьбы от места назначения нас остановил патруль американских морпехов – ненадолго, всего на десять минут. Обыск произвели спустя рукава, для галочки.
Событие это, впрочем, заставило нас собраться, так что дальше мы шли осторожнее и к полудню уже были в нужной округе.
Рафик выслал меня и еще двоих на разведку – узнать, на месте ли лагерь. Ориентировались мы только по схемам картографо-геодезической службы, а координаты передавались беженцами от группы к группе. В достоверности указаний сомневаться не приходилось, однако из-за военных действий лагерь мог переехать. Кроме того, существовало негласное правило сообщать о своем приходе заранее.
Рафик остался руководить устройством лагеря и приготовлением еды, а мы отправились вперед.
Координаты привели нас в поле, на котором когда-то выращивали урожай. Уже больше года оно было заброшено и сплошь поросло травой и сорняками, но кое-где проглядывали сухие стебли злаков. Тут и там виднелись следы человеческого пребывания: выгребная яма, груда мусора, вытоптанные или выжженные участки земли, – но сам лагерь пропал. Мы молча прочесывали поле, пока кто-то не нашел придавленную камнями картонку в полиэтиленовом пакете. На ней было написано «Августин» и даны координаты. Сверившись с картой, мы обнаружили, что надо пройти еще немного дальше.
Новый лагерь обосновался в лесу. Он состоял из нескольких разномастных палаток: от полотняных навесов максимум на одного-двух человек до шатров вроде шапито. Весь лагерь был обнесен забором, и, чтобы попасть внутрь, посетителям надо было пройти через главную палатку, установленную на входе.
Над ней висел кусок скатерти или простыни, где было грубо намалевано «АВГУСТИН» и, чуть ниже, «ТРАХ ПО БАРТЕРУ». Мы вошли.
Внутри стоял стол на козлах, за которым сидел мальчишка.
– Августин здесь? – спросил я у него.
– Он занят.
– Поговорить-то с ним можно?
