Мы старались жить по-прежнему, как и все вокруг. Повседневная рутина никуда не делась. В чем-то моя жизнь совсем не изменилась: в самый разгар африканского кризиса у меня закрутился страстный роман с третьекурсницей по имени Лусилла. Вспоминаю и кажется невероятным, как такое возможно, когда в стране все идет кувырком. С другой стороны, тогда каждый стремился делать вид, будто ничего не случилось. Для меня олицетворением этого стремления была Лусилла. Впрочем, она довольно скоро охладела ко мне и весьма грубо бросила, причем в тот самый момент, когда Изобель уговаривала меня продать дом и уехать из Лондона. В обеих ситуациях я повел себя по-скотски.
После того как в территориальные воды Великобритании вошло третье судно с беженцами, острый жилищный кризис перечеркнул любые планы о переезде. Согласно очередному чрезвычайному декрету, покупка и продажа жилья в черте крупных городов без ведома органов власти была строго запрещена.
Все вдруг живо заинтересовались побережьем. О появлении больших судов говорили в новостях, но круглые сутки к берегам Великобритании приставали и маленькие лодчонки. Тех беженцев, которых удавалось поймать, распределяли по брошенным муниципальным зданиям: закрытым военным базам, аэродромам, госпиталям, тренировочным лагерям, даже тюрьмам. Многие, однако, скрывались от миграционных работников, из-за чего официальной помощи не получали. Таких беженцев тянуло в крупные города, и местным властям приходилось ломать голову, где их разместить.
Естественно, часть населения относилась к этим отчаявшимся и несчастным с ненавистью, даже злобой. Здания, где укрывались иммигранты, порой поджигали, молодежные банды устраивали по ночам охоту на приезжих. Большинство британцев, впрочем, выступали против подобного, продолжая исповедовать традиционные принципы толерантности. Однако закрывать глаза на вспышки насилия во всех уголках страны было нельзя.
С кем бы я тогда ни общался, почти каждый размышлял в том же духе. Людей ужасало положение беженцев, те обстоятельства, которые заставили их бросить свою страну, и те условия, в которых им приходилось жить теперь. Простые англичане оказывали любую посильную помощь добровольческим и правительственным организациям, расселявшим африканцев, но вместе с тем не могли отделаться от опасений, как появление без малого двух миллионов бездомных иммигрантов скажется на жилье, рабочих местах и повседневной жизни. Они с трудом представляли, что произойдет в школах, где учатся их дети, в больницах и так далее. Воспитанным в толерантности британцам не оставалось ничего иного, кроме как закрывать глаза на происходящее, надеясь, что проблема разрешится сама собой. С этой точки зрения, поведение Изобель теперь казалось мне понятнее.
