— Здравствуйте, — оробел он чутка, пройдя внутрь помещения, в котором и были только — круглый стол, с горящей свечёй на нём, да старухой за ним, что пристально нас рассматривала. А нет! Рядом примостилась молодая девушка в форме школы, что очевидно помогала бабке.
— Присаживайся. — Кивнула ему гадалка на колченогий табурет. — Вижу, хочешь ты узнать свою судьбу?
— А можно?
— Нужно! — Ударила она банкой из-под консервов по столу. Внутри что — то брякнуло, а мы подскочили от неожиданности.
Сняв пластиковую крышку, она вынула семь шишек, покрытых мхом, и убрала банку, став перекатывать их в руках, а потом бросила на стол, пристально в них вглядываясь.
— Вижу. Всё вижу! — Изменился её голос, став визгливым и жутким. Заплясали тени. Духи, что ответили на её зов, зашептались в углах. — Вижу смерть, что ждёт тебя. Вижу любовь, вижу друзей... Остерегайся слов, брошенных сгоряча, до добра они не доведут. — Прикрыла она глаза, покачав головой и прекратив свистопляску, что творилась здесь.
Лёха побелел, задёргался, встал, поклонившись бабке, и отошел в сторону, уступив место Мише, которому очевидно тоже хотелось узнать судьбу. Гадалка оказалась настоящей. Не шарлатанкой, а той, что видит далече.
— Снова смерть, — подул холодный ветер, стоило ей начать говорить, всматриваясь в знаки. — Снова боль и ужас. Потери и друзья, что рядом. Бойся баб сынок! — Похлопала она его по щеке, выводя из обморочного состояния. Пришлось помогать ему встать. Ноги не держали. Дрожал, как осиновый лист.
— Ты как? — Передал я его на руке Лёхе, что уже оклемался.
— Нормально, — слабым голосом ответил он, повиснув на плечах друга. Мы не сомневались, что друзья в далёком или близком будущем — это наша троица. Следующим был я, присел я на табуретку, положив вспотевшие руки на стол.
— Вот кому надо баб бояться! — Заржала как ненормальная старуха, дунув на свечу и погасив свет. Теперь мы сидели в полной темноте. — Кровь. Море крови. — Задрожал воздух, и запахло тленом и железом. По палатке разнеслись звуки сражений, крики боли и мольбы о пощаде. — Тебя ждёт великая судьба мальчик! Но удел великих — быть одинокими. Помни об этом и реши, наконец, кто — ты?! — Прокричала бабка последнее слово вовсю мочь легких. — Держись друзей и всё будет хорошо, — сжала она мою ладонь, а её помощница чиркнула спичкой, разогнав мрак.
Встал, поклонившись, и как можно незаметнее оставил на столе десять золотых рублей.
Выйдя из палатки, пропустив новых посетителей, что ещё не знают, что их ждёт — зажмурились от ударившего в глаза солнца, которое больно резануло по глазам, привыкшим к мраку. Аж до слёз.
