– Ну вот и все. Это был не убийца в бегах, – заметила Коломба.
– Ты права, свисток появился позже. Но дождь не мог смыть с него следы ДНК, потому что сегодня было сухо.
Коломба с подозрением посмотрела на него:
– Вам известно многое из того, что говорил сегодня Де Анджелис. Сомневаюсь, что вам обмолвился об этом он сам или Сантини. Инспектор, который помогал снимать показания?
– Старый друг, – немного смущенно произнес Ровере. – Как бы то ни было, убийца вернулся, чтобы повесить свисток, уже после отъезда уголовно-аналитической службы.
– Он рисковал, что его увидят.
– Вероятно, у него была на то важная причина.
– Хотел оставить подпись?
– Да, причем он должен был знать, что вскоре там окажется единственный, кто может ее распознать.
– Но это же безумие, – пробормотала Коломба, похолодев. – Самое настоящее безумие.
– Разумеется. Возможно, это совпадение. Возможно, Торре окончательно лишился рассудка. Или…
– Или его похититель все еще находился поблизости, – пробормотала Коломба. – И он его узнал.
– Сама решай, во что верить.
Коломба схватила пистолет и побежала прочь.
11
Данте, выбрав идеальный наблюдательный пункт, уселся на пол спиной к входной двери. Отсюда видна была оставленная им щель между шторами в гостиной. Стоило повернуть голову, как ему открывался прекрасный обзор окружающих зданий. При этом сам он оставался в темноте, в тени стола, так что никто не мог увидеть его с улицы. Он все еще был в халате, ягодицы мерзли на холодном полу, но он слишком нервничал, чтобы одеться. При мысли о том, чтобы подняться и отвлечься от бдительного наблюдения, столбик его внутреннего термометра подскакивал до небес.
Дважды Данте переставал понимать, где находится. Однажды ему почудилось, что он все еще в силосной башне, а в другой раз – что он в клинике, где познакомился с Лодовикой.
Лодовика была его первой девушкой, которую он встретил через два с половиной года после освобождения. Она оказалась в клинике из-за амфетаминовой зависимости, а он последовал совету юриста отца после того, как потерял самообладание в людном месте. В клинике было смертельно скучно, да и сама Швейцария показалась ему кошмарной страной. Он не мог знать, что ему предстояло провести там следующие четыре года: у него не было возможности ни вернуться домой, ни подобрать для себя местечко получше.
Биологически Лодовика была на пару лет моложе его, однако жизнь знала несравнимо лучше. Дни, последовавшие за освобождением, Данте провел, изучая современный мир, но то, что для него оставалось абстракцией, ей довелось испытать на себе. Дочь дипломата, Лодовика еще до окончания средней школы не меньше десяти раз переезжала в новые города и страны. Всякий раз ей приходилось заново заводить друзей и осваиваться в новой обстановке. В четырнадцать лет она начала время от времени нюхать кокс, которым ее угощали приятели постарше, и почти каждый вечер напивалась. Оказалось, что bad girls гораздо чаще получают приглашения на вечеринки. В пятнадцать потеряла девственность с ровесником – сыном посла, который и научил ее готовить крэк: надо было всего лишь залить кокаин ацетоном для снятия лака и положить в морозилку. В шестнадцать попала в больницу, передознувшись метадоном. С тех пор ее регулярно то госпитализировали, то выписывали из клиник. Это был ее четвертый реабилитационный центр.
