Александр I. Самодержавный республиканец | страница 17

Приняв православие, Луиза стала именоваться великой княгиней Елизаветой Алексеевной. Она поражала окружающих редкостной красотой и грацией. Видевшая ее в эти годы французская художница Э. Виже-Лебрен писала: «…правильные и тонкие черты дополнялись идеальным овалом [лица]; приятный цвет кожи своей бледностью безупречно гармонировал с выражением ангельской кротости ее лица, которое обрамлялось потоком пепельных волос»^>{25}. Гофмейстериной Елизаветы Алексеевны была назначена графиня Екатерина Петровна Шувалова, которая, не любя ни Павла, ни Александра, не только постоянно шпионила за молодой четой, но и всячески ограничивала ее контакты с родителями великого князя. Поэтому Марии Федоровне приходилось пускаться на всякие хитрости, чтобы только увидеться с сыном и его женой.

Впрочем, пора на время расстаться с Петербургом и перенестись в Гатчину, место обитания Павла Петровича, которая сыграла в жизни Александра не менее важную роль. При этом хотелось бы выяснить, каким образом отозвался в характере великого князя бабушкин Петербург и как на него повлияла родительская Гатчина, был ли он и тут и там одним и тем же Александром или оказался вынужден играть разные роли, мало похожие друг на друга.

Начнем с того, что при «большом» дворе он одевался на французский манер: бархатный камзол, шелковые чулки с бантами, модные башмаки. Он гулял в компании молодых дворян по паркам и набережным столицы, с удовольствием посещал спектакли и веселился на балах, легко подтрунивая над порядками в отцовской Гатчине. Во времена Екатерины II императорский двор находился под сильным, хотя и поверхностным влиянием философии, литературы, искусства и вообще разных сфер культуры Европы, прежде всего Франции. При дворе господствовала атмосфера непринужденности и раскованности (по свидетельству князя Ф. П. Голицына, в Царском Селе вообще не придерживались придворного этикета). XVIII столетие казалось здесь временем развлечений и наслаждений, легкомысленных нравов, роскоши и великолепия, по выражению историка В. С. Поликарпова, «веком, создавшим веселую моду белых париков и красных каблуков, веселых и ярких костюмов, вееров и ширм, позолотившим стены дворца»^>{26}.

При этом, как пишет А. Н. Сахаров, влияние бабки, ее твердая рука «как бы втягивали Александра в лоно высшей власти, исподволь приучали его к ничем не ограниченной свободе собственного волеизъявления, формировали, лепили облик будущего абсолютного монарха. И всё это относилось не только к Екатерине, но и ко всему ее окружению, ко двору с его иерархией, завистью, интригам и интрижкам, фаворитизмом, нравственной распущенностью, над которыми высилась великая воля великой государыни»