За кордон выезжал Сутеневский исключительно с собственным театром на гастроли. А театр ездил в одни лишь ближние страны, с передовою, как и у нас, идеологией. А хотелось туда, подальше, где сервис в отелях поприличнее и ассортимент товаров побогаче. Отдельные попытки свозить театр на гастроли и в такие страны предпринимались. Но всякий раз гастроли с треском проваливались. В самом деле, ну зачем тому же датчанину или французу вместо культурного отдыха постигать рецептуру стали, даже если сталь легированная? И относительно Ильича там давно уже разобрались, какой на самом деле наметил он кепкой маршрут для своей страны. Хорошо еще, что только собственная страна, да еще братские пошли по тому маршруту, а не весь мир.
И вот грянула перестройка. Цензура дала трещину. Внимание верховных властей к театру ослабло, не до того им было, и репертуарная ситуация круто изменилась. «Новое время – новые песни», как справедливо заметил поэт Некрасов. На сценах театров взамен мартеновских цехов или живописных пейзажей с колхозной нивою на переднем плане, или же кабинета Ильича в Кремле, воспроизведенного с фотографической точностью, стали выстраивать совсем другие декорации. В основном коммунальные клоповники без удобств. В одной нашумевшей пьесе героиня с самого начала и до трагического финала безуспешно решала одну и ту же проблему – как оборудовать в лачуге, где она поселилась с дитем, хоть какой-нибудь туалет. Вихрем смахнуло с театральных подмостков передовиков производства, непреклонных в смелом научном поиске ученых. Взамен повалила туда всякая шушера – алкоголики, бомжи, наркоманы, проститутки (в том числе и валютные). Расплодилось также множество неприкаянных старушек, брошенных на произвол судьбы жестокосердными детьми. Пьесы с такими старушками брали нарасхват, поскольку в любом театре великовозрастных артисток предостаточно. Прежде они исполняли роли совсем других старушек, обогретых сыновней и дочерней ласкою, а также советской властью.
Сутеневский уловил изменение театральной погоды с чуткостью морского барометра-анероида. Пьесам нового, критического направления он дал зеленый свет. И главного режиссера Карнаухова удалось убедить, откуда подул ветер. Премьеры выстреливались одна за другой. Стали ездить на гастроли и в страны с отсталой идеологией. Играли хоть и не на первосортных сценах, но публика шла. Сборы были хоть и скромными, но кое- какая валюта перепадала, в том числе и Сутеневскому.
