— Что? — с прежним недовольством протянул Марк.
— Ничего, просто до сих пор не могу привыкнуть, что мы говорим о таких пустяках.
Ей постоянно хотелось оглядываться по сторонам с немым вопросом — «Это сейчас на самом деле? Не мерещится? Мы ведем себя как обычная пара?»
— Я могу завести и другую пластинку, — отозвался он.
Марк подошел к ней и перехватил руки, оторвав их от плиты.
— Я собиралась разогреть обед, потому что кто-то голоден.
— Это тоже пустяк, малыш.
Его руки скользнули под юбку и начали ласкать бедра, мягко поглаживая кожу. Потом он резко подсадил ее, и Анна обхватила ногами его талию. Через секунду она оказалась на столе, с которого полетели приготовленные тарелки и приборы.
— Значит сразу десерт? — выдохнула она, ища губами его рот.
Он расщедрился на короткий поцелуй и провел пальцами по ее губам, очерчивая их контур, так нежно и волнующе.
— И кто кого угощает? — поддразнил Марк и отстранился.
Сукин сын издевался, пусть и над собой заодно. Анна потянулась к нему и сняла с него рубашку. Жарко целуя и сминая его плоть, она чувствовала, что он ее: он сам, его тело, его наслаждение и вот эта дрожь… Довольная улыбка наползла на все его лицо.
— А может без патоки? — спросила Анна, скривившись.
И Марк стер улыбку и нарочито помрачнел.
— Кто-то тебя испортил, — шепнул он.
Он впился в нее, сильными пальцами, торсом, языком… И ей все равно было мало, от жажды закружилась голова, и она инстинктивно убыстрялась, желая, наконец, получить главное. Его рука закопалась в длинных волосах и с силой сжала, заставив выгнуть шею. Она угадала боль, легкую, возбуждающую… И Анна развела ноги и натолкнулась на него. Марк не стал раздевать ее, лишь раскрыл разрез и продолжил прелюдию, лаская грудь языком. Она резко выгнулась, чувствуя, что уже не может сдерживаться, еще чуть-чуть и придется умолять… И ощутила его пальцы, они скользнули под белье и начали медленно поглаживать.
— Марк…
Она откинулась на стол и закрыла глаза. Становилось нестерпимо… Он надавливал и массировал, будто решил свести с ума одним предвкушением. Хотелось стонать, кричать и, наконец, наполниться им. Желание стало режущим, животным, черт, не так, не пальцами, сильнее…
— Марк, — повторила она уверенней, хотя уже задыхалась.
— Что?
В его голосе легко читалась насмешка, игривая, наглая…
— Ты слишком жадная, Анна.
Он навис над ней и ухватился за плечи. Правой рукой крепко сжал подбородок и подставил ее лицо для поцелуя. Он совершенно забылся, его чувства также воспалились и его дыхание стало отрывистым, обжигающим.
