— Так приятно увидеть вас здесь, мистер Гладден. Как поживают ваша дорогая матушка и сэр Ральф?
Так, подумал Хоар. Вот как Гладден добился от адмирала моей помощи. Он вращается среди власть имущих.
— Сэр, могу ли я убедить вас… — начал он.
Сэр Джордж опередил его:
— Нет, мистер Хоар. Четверг. Половина капитанов, заседающих в трибунале, имеют приказы присоединиться к эскадре Нельсона — это не секрет — и рвутся выйти в море. Нет.
Гладден извинился перед собеседниками и отправился на поиски мисс Фелиции Хардкастл, коренастой, прыщеватой, но популярной дочери адмирала. Хоар и Беннетт взяли по бокалу пунша у неуклюжего лакея, на красном потеющем лице которого был как бы выбит штамп — «боцманмат»[8], и двинулись гулять по залу.
Хоар молчал и слушал. В шуме окружающих разговоров его шепот было бы невозможно услышать, и ему пришлось бы прибегать к своим табличкам, что повлекло бы за собой необходимость объяснений. Больше всего говорили о слухе, по которому приватир видел большую французскую эскадру, следовавшую в восточном направлении через день после того, как он салютовал Нельсону, шедшему на запад.
— С ним опять повторился такой же конфуз, какой случился перед Нилом, — говорил какой-то офицер с бледным лицом. — Если бы его нос имел такой же хороший нюх в погонях, как его удача в битвах… Я всегда говорил, что он бульдог, а не гончая.
— Ха, я полагаю, ему никак не обойтись без вашего носа, — встрял дородный мужчина, уставившись на выдающуюся деталь бледнолицего офицера. Его собственное багровое лицо дисгармонировало с алым цветом мундира морской пехоты, сам он покачивался из стороны в сторону, как если бы он находился на палубе раскачивающегося корабля, но скорее, он просто перебрал портвейна за адмиральским столом.
— О, его сиятельство не нуждается в моей помощи, — ответил бледнолицый офицер. — Кроме того, продовольственная коллегия считает меня очень ценным приобретением.
— У-у-у, — насмешливо усмехнулся «омар» и, отвернувшись, отправился гулять в поисках более подходящей добычи, на которую он мог бы излить свое сдерживаемое недовольство миром.
Прогуливаясь по ярко освещенному душному залу, Хоар и Беннетт смогли обнаружить место, где разговоры велись о несчастном событии на «Вантидже». Оттуда все взгляды были устремлены на них.
Беннетт был заинтригован предполагаемой ролью Хоара в предстоящем заседании военного трибунала и уверил его, что к концу вечера он приготовит документ, дающий право опрашивать любого члена экипажа «Вантиджа», кого он только пожелает. Они уже расставались, когда на хрупкое плечо Беннетта легла тяжелая ладонь. Это был все тот же покачивающийся морской пехотинец.
