И с этими словами комиссар прикрепил на грудь Истомина серебристую звёздочку с красными эмалевыми лучами.
– Слушай, Вася, а там правда целых полпуда золота было – в который раз приставали к Истомину соседи по теплушке.
– Нет, не полпуда, а всего лишь восемь килограммов драгметалла в слитках, – улыбался Истомин, – мелочь, в общем-то, в довоенных ценах примерно на…
Резкий скрип тормозов и грохот бомбовых разрывов, слившись в один звук, прервали разговор на самом интересном месте. Ещё взрыв. Вагон резко тряхнуло и стало кренить набок. Сидевший у выхода сержант Яблоков резким движением сдвинул дверь и, крикнув «За мной!», – выпрыгнул наружу. Остальных уговаривать не пришлось, и они последовали за сержантом.
«Всё, конец эшелону, – подытожил Истомин, оглядев то, что осталось от состава. Паровоз прямым попаданием на куски, три вагона сошли с рельсов, путь повреждён. – Ну ничего, до фронта рукой подать, к обеду дойдём. Ой, а с рукой что и почему так тихо» Он вдруг внезапно почувствовал, что по левому рукаву тонкой струйкой стекает кровь, а уши перестали воспринимать окружающие звуки. «Должно быть, осколком зацепило, – мелькнула мысль, – а уши…» Но тут перед глазами всё поплыло, Истомин потерял сознание.
«Где это я Почему нары в теплушке такие мягкие и зачем одеяло выдали А, ну да, нас же по дороге бомбили, и меня, похоже». Истомин, окончательно придя в себя, обшарил взглядом пространство. Комната со светло-синими стенами и белым потолком, он на кровати. Палата госпиталя. В памяти мгновенно возникли события прошедшего дня. Теплушка, авиа налёт, разбитый прямым попаданием бомбы паровоз, струйка крови, текущая по левой руке, отсутствие звуков. Дальше чёрный провал. «Стоп, уши, – Истомин прислушался, – а, нет, всё слышу, стало быть, слух нормальный. Рука Рука, похоже, тоже – пальцы работают. Предплечье забинтовано, но не в гипсе, а значит, только слегка зацепило. Легко отделался. Прошлое ранение на той ещё, Германской, то есть Империалистической войне, было куда тяжелее. Чуть осколок в печень не угодил, а тут ну максимум пара недель. Интересно, а кто рядом – Истомин, приподняв голову с подушки, огляделся по сторонам. Палата на три койки. – Ох ты, да здесь свои, с нашей теплушки, а рядом сержант Яблоков лежит, причём почему-то на животе. Не иначе как в спину ранен».
Очевидно, почувствовав на себе чужой взгляд, Яблоков открыл глаза.
