Рядом с ней раздался сильный глухой удар, она открыла глаза, и ей предстало зрелище, повергающее в благоговейный ужас, – Генри Камнор растянулся позагорать. Без одежды он казался еще больше, как открытка с надписью: «Никто не видел мою корзиночку?»
– А остальные? Мы же не можем все явиться к этим несчастным людям? – Он говорил, не обращаясь ни к кому конкретно, в воздух прямо над собой, чтобы не затруднять себя и не шевелить ничем, кроме губ.
Кэролайн пожала плечами:
– Не вижу причины, почему нет. Я сказала, что нас много.
У нее была эта любопытная уверенность английских представителей высших классов, что какова бы ни была ситуация и сколько бы другие ни лезли из кожи вон ради нее, даже когда, как сейчас, абсолютно незнакомые люди предлагают ей свое гостеприимство, все же это она, леди Кэролайн Чейз, оказывает им услугу. Для таких людей немыслимо даже представить, что они не обязательно оказывают честь дому, в который входят. И в результате, из-за этой уверенности, что она облагодетельствовала хозяев одним своим присутствием, Кэролайн никогда не старалась вести себя приятно ни с кем, кроме людей своего круга, и хотя была умной женщиной, могла оказаться убийственно скучной гостьей. Но об этом ни она, ни многие другие очень похожие на нее люди даже не подозревали.
– Спросим их, когда они спустятся, – сказала она.
– Они здесь надолго? – поинтересовалась Джейн, приподнимаясь на локтях, чтобы взять бутылочку с маслом.
– Кто? Питер и компания?
– Нет, при чем здесь дорогой Питер! «Боб» и «Аннет». – Джейн произнесла их имена в кавычках, как бы отстраняясь от них и давая понять слушателям, что считает их не такими же гостями, как все остальные, но странными представителями чуждой культуры.
– Еще вторник и среду, кажется. – Кэролайн обернулась к Эрику, тот кивнул и наморщил нос, не давая усомниться, на чьей стороне он хочет быть.
– Черт бы меня побрал! – прогудел Генри. – Кто сегодня в роли слушателя?
Все рассмеялись.
Эдит почувствовала непреодолимое желание прервать свое членство в клубе.
– Это вы об Аннет? – сказала она, будто не веря своим ушам. – Забавно. А мне она, пожалуй, понравилась.
Генри это не тронуло.
– Ну, тогда садись за ужином рядом с ней. Надеюсь, ты готова обсуждать ее кинокарьеру ad nauseam[13]?
Эдит улыбнулась:
– А что? О чем бы вы предпочли разговаривать? О том, с кем вы знакомы в Шропшире?
Она снова легла, все с той же улыбкой, и закрыла глаза, наслаждаясь неловкой тишиной, как набедокурившая школьница.
