, «
Иуда» славянства (Ф.И. Тютчев)
[505], предательстве не только политическом, но и религиозно-культурно-историческом, историософском. Поляки продали свое славянское первородство, став частью западной цивилизации, более того, передовым отрядом католицизма в борьбе против центра славянской цивилизации – православной России. «Польша, оставаясь славянскою, сделалась вполне членом латиногерманской семьи народов, единственной славянскою страною, вступившею в эту семью всецело и свободно, не в силу материального завоевания, а добровольным принятием западноевропейских стихий в основу своей собственной, славянской жизни»
[506]. «Ни одно из племен славянских не отдавало себя на службу латинству так беззаветно, как польское»
[507]. Тем не менее националисты-славянофилы выражали надежду, что Польша еще способна переродиться и вернуться к своему славянскому естеству: «Далее самоубийства ни отдельное лицо, ни народ идти не может. Польша дошла до этого предела, но переродиться в племя неславянское, изменить свою природу или променять ее на другую она все-таки не смогла. <…> Как две души, заключенные в одном теле, славянство и латинство вели и доселе ведут внутри самой Польши борьбу непримиримую, на жизнь и смерть. <…> Окончательное разрешение польского вопроса <…>
немыслимо без коренного, духовного их возрождения. Нужно, чтобы Польша отреклась от своего союза с латинством и, наконец, помирилась бы с мыслью быть
только собою, то есть одним из племен славянских, служащим одному с ними историческому призванию; нужно, с другой стороны, чтобы Россия решилась и сумела сделаться вполне
сама собою, то есть историческим представительством православно-славянской стихии. Иными словами: нужно торжество не военное и не дипломатическое, а торжество, свободно признанное, одного просветительного начала над другим»
[508].
Освободительная борьба поляков, с точки зрения русских националистов, дело заведомо проигрышное, ведь Польша, как национально-государственное целое, давно мертва и не может воскреснуть. Катков настаивал на том, что «польские притязания клонятся к невозможному <…> умершие организмы не воскресают, особенно если они и при жизни своей походили на живых мертвецов»[509]. Тютчев в стихотворении «Ужасный сон отяготел над нами…» (1863) именовал польских мятежников «мертвецами, воскресшими для новых похорон». Даже сдержанный А.В. Никитенко записал в дневнике в то же время: «Одни те народы могут служить человечеству, которые не прожили всего капитала своих нравственных сил, а Польша, кажется, уже это сделала. У России же есть будущее»
